Подмена для Ректора
Шрифт:
— Конечно, конечно… — засуетился доктор, униженно кланяясь и бочком-бочком продвигаясь к кровати. — Простите меня, ради бога… Я ведь не привык иметь дело с благородным сословием… Ко мне все больше торговцы заглядывают… фермеры, служивый люд… Так что, говорите, с юной леди случилось? — поставив прямо на покрывало свой грязный, дорожный саквояж (отчего Габриэль поморщился), он вытащил, разматывая, стетоскоп. — У нас ведь с вами организмы особенные, душечка, мы с вами можем заболеть просто от переживаний… сииильно заболеть… Поднимите-ка сорочечку, я вас послушаю.
Машинально
— Ты что творишь? — процедил Габриэль мне в ухо и одернул белье вниз. Поднял злые глаза на доктора. — Наденьте стетоскоп и зажмурьтесь поплотнее! Стойте! — доктор испуганно спрятал руку, которую уже тянул ко мне. — Дайте мне эту вашу хрень…
В итоге прослушали меня довольно оригинальным образом — просовывая под сорочку руку с зажатым в ней концом стетоскопа, Габриэль водил ей по моей груди, а доктор, с нахлобученным по глаза котелком и вставленными в уши наушиками, пытался направить его туда, куда ему было нужно. Я же вздрагивала от каждого прикосновения прохладной руки к разгоряченной коже — и не только от холода.
«Хорошо, что он не видит тебя… Ты уже вся красная…»
Я покраснела еще сильнее и тихо ойкнула, когда он прижал большим пальцем сосок. Внизу живота предательски заныло.
«У меня жар, Гэб! Какая еще я могу быть?!»
Рука на моей груди напряглась.
«Гэб? ГЭБ?!»
— Теперь мне нужна ваша спина, миледи.
Я послушно повернулась спиной к врачу и лицом к пыхтящему как перегретый чайник «Гэбу». Тот сердито задрал мою рубашку на спине и ткнул в нее стетоскопом, одновременно следя за врачом через мое плечо — убедиться, что доктор до сих пор на меня не смотрит.
«Назови меня так еще раз…»
«И что? Что ты со мной сделаешь?»
«Вышвырну тебя отсюда к чертовой матери!»
«За то, что я сократила твое имя? Серьезно? Я хочу это видеть. Гэб, Гэб, Гэб, Гэб!»
Он сузил глаза.
«Ты за это поплатишься, будь уверена».
Я высунула кончик языка.
«Лишишь меня своего волшебного грога?»
«Лишу тебя… кое чего другого» — он скользнул рукой вверх, обнимая полушарие груди ладонью, ловя сосок между пальцами и легонько сжимая его…
Я охнула, чувствуя, как глаза мои уходят под веки.
— Странно… — недоумевая, врач наклонил голову, будто прислушивался к чему-то в наушниках. — У вас вдруг резко участилось сердцебиение, миледи… Вам стало хуже?
«Давай, отвечай ему… Тебе стало хуже?»
— Нет! — выдавила я. И заорала мысленно, — «Хватит!»
Но он уже вошел во вкус, лаская мою грудь одной рукой, и умудряясь касаться стетоскопом так нежно и в таких чувствительных местах, что я поплыла, несмотря на присутствие постороннего человека за моей спиной…
«Считай, что это моя маленькая месть… За Гэба…»
«Как низко… господи, как же это низко и мелко…»
Его рука скользнула ниже, рисуя по животу круги… и еще ниже…
— Да не дергайтесь же, душечка! — раздраженно приказал доктор. — Я никаких хрипов не услышу
«Рекомендую замереть, если не хочешь опозориться…»
«Рекомендую… не позорить меня!.. О… оххх…»
Пальцы его уже достигли цели и умопомрачительно медленно кружили по лобку, раздвигая мягкие волоски, пробираясь все глубже и глубже между складочек…
«Поздно, «душечка», я уже вошел в раж…»
«Боже… Обожеперестаньперестань… Пожалуйста, перестань… Гэб…»
Резко, будто наказывая меня, указательный палец скользнул в промежность, и я услышала насмешливое:
«Габриэль перестал бы… А вот Гэбу плевать…»
«Нет-нет-нет… я же… я сейчас… о… о да… о, как хорошо…»
Ткнувшись ему в грудь потным лбом, я отвечала на непрошенную, грубую, но такую желанную ласку мелкими, почти незаметными сокращениями мышц, больше всего не свете желая, чтобы мы оказались одни, чтобы я смогла расслабиться, осесть бедрами на этот наглый, ищущий палец… о боже, их там уже двое…
«Хочу тебя… так хочууу…»
«О да, детка…»
— Господа, да что ж такое!
— А ну надел котелок обратно! — рявкнул Габриэль, и я поняла, что мы были в секунде от разоблачения.
— Простите, ради бога! — стушевался доктор. — Уважаемый мэтр, не могли бы вы не отвлекать вашу жену мысленными разговорами… Не знаю, о чем вы говорите, но она явно нервничает, а я не могу расслышать ничего, кроме ее учащенного дыхания…
Мы оба замерли, не веря в то, что услышали. Габриэль медленно вытащил из меня совершенно мокрый палец и опустил вниз мою сорочку.
— Отлично… милорд… еще секундочку… — воспользовавшись относительным спокойствием, доктор слушал меня еще несколько секунд, потом дал понять, что он закончил.
Снял, с позволения господина ректора, с глаз котелок и проделал еще несколько несложных операций — померял мне давление, заставил покашлять, осмотрел горло и уши, и зачем-то ладони и пятки ног.
Наконец, заключил.
— У вас грипп, душечка. Обыкновенный, вирусный грипп — пока без осложнений и вполне вероятно, на нервной почве — как это часто бывает у… — он многозначительно поиграл бровями… — особ нашего с вами происхождения… Три дня постельного режима, не сбивать температуру, пока не подскочит до тридцати девяти, и вот это зелье для поддержки иммунитета…
— Стоп, стоп, стоп! — Габриэль вдруг опомнился. — Что вы имели в виду, когда сказали про… «мысленные разговоры»?
Доктор удивленно перевел на него взгляд.
— Что значит «что вы имели в виду»? Вы ведь Связанные, не так ли? Я может и отошел от дел, но не настолько, чтобы окончательно потерять нюх…
Не знаю, кто из нам побелел сильнее, но я нашла слова первой.
— Вы… вы смогли почувствовать, что мы… под Даамором?
— Почувствовать? — доктор вдруг рассмеялся высоким смехом, похожим на женский. — Да вы и впрямь молодожены… Как это мило… Но неужели вы не знали, что любая ведьма или маг… да что там маг… любой оборотень или вампир… учует Даамор за версту?