Поднять Россию с колен! Записки православного миссионера

Кураев Андрей Вячеславович

Вот что это: «Культурология — исследование истории обыденности, мифологических и культурно-филологичексих реконструкций… Культуру как объект познания К. можно обозначить как исторический социальный опыт людей по селекции, аккумуляции и применению таких форм деятельности и взаимодействия, которые помимо утилитарной эффективности оказываются приемлемыми для человеческих коллективов также и по своей социальной цене и последствиям, отбираются на основании соответствия критерию ненанесения вреда социальной консолидированности сообществ и закрепляются в системах их культурных ценностей, норм, паттернов, традиций и т. п., т. е. представляют собой систему определенных „социальных конвенций“, прямо или опосредствованно обеспечивающих коллективный характер человеческой жизнедеятельности. Этот социокультурный опыт воплощается в системе непосредственно регулятивных установлении — обычаев,

законов, канонов, морали и нравственности, этикета и т. п.; опредмечивается в специфических чертах технологий и продуктов (результатов) деятельности людей по удовлетворению их групповых и индивидуальных интересов и потребностей (определяющих допустимые в данном сообществе способы осуществления той или иной деятельности и параметры получаемых при этом результатов); является основным содержанием всех видов коммуницирования между людьми и формирует особенности языков и „культурных кодов“ такого рода коммуницирования; определяет содержание и методику процессов социализации и инкультурации человеческой личности; рефлектируется и интерпретируется в „культурных текстах“ философии, религии, социальных и гуманитарных наук, литературы и искусства, обществ, мысли, права и идеологии, обрядов и ритуалов и пр.; транслируется от поколения к поколению в виде традиций, обычаев, ценностных ориентаций, экзистенциальных установок и пр.; является содержательной основой процессов социального воспроизводства сообщества, конкретно-исторических локальных черт их культурных систем и конфигураций. Это и есть культура в том смысле, в котором ее изучает культурология»[17].

Среди множества культурных моделей, исследуемых методами этой дисциплины, есть и христианский мир. И есть ученые, работавшие на этом тематическом поле, чьи труды стали научной классикой.

Труды и имена Алексея Федоровича Лосева, Михаила Михайловича Бахтина, Сергея Сергеевича Аверинцева, Юрия Михайловича Лотмана, Андрея Чеславовича Козаржевского, Арона Яковлевича Гуревича, Вячеслава Всеволодовича Иванова, Александра Михайловича Панченко, Бориса Андреевича Успенского говорят о том, что такая научная школа и методология уже существуют. Все они писали в советские времена и в советской стране (в эмиграции культурологические труды создавали Лев Карсавин, Георгий Федотов, Георгий Флоровский). Ни о какой прямой проповеди тогда и речи быть не могло. Но добротное научное исследование все равно пролагало себе дорогу. Книги Аверинцева «Поэтика ранневизантийской литературы», Козаржевского «Источниковедческие проблемы раннехристианской литературы», Гуревича «Категории средневековой культуры» стали катехизисами для целого поколения советской интеллигенции. Прекрасный пример культурологического рассказа о религии стоит дома у каждого интеллигентного человека — двухтомная энциклопедия «Мифы народов мира». Могу также посоветовать статью Аверинцева «Христианство» в пятом томе советской «Философской энциклопедии» (1970).

Академическая традиция культурологического исследования и изложения христианства есть. Значит, нужно переложить эти академические труды на язык университетских лекций, а затем и школьного учебника. Эту непросто, это задача не для одного человека и не на один год. Но пусть Министерство образования и науки закажет наследникам и коллегам Аверинцева эту работу, а не просто запрещает ее! Могу даже «адресок подкинуть» — МГУ, кафедра теории и истории мировой культуры, профессору Александру Львовичу Доброхотову (копия — Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, кафедра культурологии, профессору Александру Львовичу Доброхотову).

Культуролог может исследовать образы поведения людей в советских магазинных очередях или культуру коммуналок, а может говорить о «культурных сценариях», связанных с религиозной жизнью данной группы людей.

Выбор тематического поля при сохранении научного метода не лишает исследование научного статуса. И культурологический рассказ о религии не становится религиозной проповедью.

Религиозное образование ставит своей целью приведение детей к религиозной практике. Оно добивается согласия учеников с верой той религиозной группы, от имени которой ведется преподавание.

Культуролог же добивается не согласия и принятия, но информированности и понимания. Законоучитель ссылается на библейские тексты как на тексты авторитетные, доказывающие правоту его веры. Культуролог ссылается на те же самые тексты Библии с иным акцентом: он тоже видит в них доказательство своей правоты, но правоты не религиозной, а исследовательской. Он их приводит в качестве подтверждения своего тезиса о том, что такое-то верование в

данной общине реально существует. Для законоучителя Библия — исключительный авторитет. Для культуролога Библия авторитетна лишь в качестве свидетельства о верованиях тех групп людей, которые ее создали или чья жизнь создавалась с опорой на Библию. Если же он обратится к анализу индийских верований, то таким же и никак не меньшим авторитетом для культуролога станут тексты Упанишад.

Реальность, о которой говорит законоучитель и к которой он обращает — Бог. Реальность, о которой говорит культуролог — люди и созданные ими тексты.

Законоучитель говорит о Боге (и к Богу); культуролог — о людях, верящих в Бога. Законоучитель доказывает. Культуролог — объясняет. Это разные интеллектуальные процедуры: доказать и объяснить.

Доказать — значит понудить собеседника к согласию со мной. Объяснить — значит сделать для него понятной мою логику, мое видение проблемы. В религии есть много недоказуемого, но нет ничего бессмысленного. Для сознательного носителя религиозной традиции каждый жест, символ, каждая деталь его вероучения осмысленны. Задача религиоведа и культуролога — попробовать передать этот смысл на языке современной культуры. Культуролог старается понять внутреннюю логику изучаемого им мира, а не навязать ему свою оценку или свою логику.

Культурологическое преподавание — это реконструкция мира, о котором свидетельствует тот или иной текст. Причем текст имеется в виду не только литературный, но и живописный и музыкальный и событийный…. На этих уроках речь шла бы не только о сюжетах икон. Понять культуру какой-то эпохи — значит понять логику людей, живущих в ней. Почему этот человек (или персонаж) поступил так? Какой он должен был видеть ситуацию, чтобы реагировать именно таким образом? В каком из миров такой поступок понятен и логичен?

ОПК — рассказ об огромном мире православной культуры. Это разговор не о Боге, а о человеке. Рассказ об опыте прочтения Библии разными поколениями, о том, как эта книга меняла их жизнь. Рассказ о таком человеке, который верит в такого Бога. Знание психологии таких людей помогает нам понять ту культуру, которую они создали и в которой хотя бы отчасти мы живем до сих пор. В итоге — планета людей станет немного понятнее.

Культурология — это разговор о человеческих мирах. В школе и в университете умеют рассказывать о внутренней логике мира Достоевского, а затем — о той логике, что определяла творчество Льва Толстого, и вслед за этим — о вселенной символов Маяковского. Требуют одно: «пойми!» Но не требуют: «согласись!»

Если государственная школа может ставить своей задачей объяснение внутреннего смысла космоса Толстого и вселенной Достоевского, почему она не имеет права объяснять мир, созданный не одним личным гением, а гением многовекового и многоязыкого сообщества православных народов?

Предположим (чтобы не раздражать правозащитников), моя фамилия Горфункель, и я специалист по культуре эпохи Возрождения. Я много лет преподаю в университете, немного закоснел в одних и тех же своих лекциях и решил проверить — смогу ли я быть понятным для школьников. Соседняя школа приняла меня и решила, раз уж у нее такой исключительный специалист, дать мне больше часов на мои уроки и на мою любимую тему. Должна ли для того школа ждать приказа московского министерства? Нет? Но тогда почему для разговора об одной культуре (ренессансной) министерского разрешения не нужно, а для разговора о культуре более близкой — православной — разрешения сверху нужны (а при министре Фурсенко для нее и вообще находятся лишь запреты и окрики).

Неужели и на Горфункеля и ренессансную культуру академики будут жаловаться президенту?

И не надо спешить заранее обижаться на еще ненаписанный учебник от имени «многонациональной многоконфессиональной страны». Православие — религия не только славян, но и якутов, вепсов, карелов, коми, чувашей, осетин, части татар и даже трети российских евреев. Но главное не в этом, а в том, что именно русский народ — это народ державообразующий для севера Евразии. Национальные мечты иных народов более локальны: собственное обустройство. Это не грех. Но сохранить огромную Федерацию с таким кругозором нельзя. Отсюда — неизбежность особого статуса русского народа в России. У нас нет равенства в языковой политике (федеральные чиновники должны знать русский, но не обязаны знать сто других языков). У нас нет равенства в информационной политике (национальные республики имеют право вести вещание на национальных языках, но федеральные каналы знают лишь одно наречие). У нас нет равенства в школе (Пушкин преподается всем, я классики якутской поэзии неизвестны в школах за пределами Якутии).