Подняться на башню
Шрифт:
— Ты не рад, папа?
— Чему? Тому, что бестолковую животину обхитрили? Было бы куда лучше, если бы она оказалась более сообразительной.
Митц смущенно почесал затылок:
— Вообще да.
Тем временем с пригорка раздался страшный рев; хифания заметила пропажу. Одним ударом отбросив в сторону сразу троих всадников, она припустила к обозу.
— Останови ее. — Бат повернулся к Фархе. — Ты проиграл.
— Пока проиграл, — буркнул тот. — Только пока.
— Непутевая ты моя. Дуреха безмозглая. —
— Сиди уж теперь спокойно. Чего курлычешь? Так и хочешь ходить с этими ранами?
Он сел на скамейку и задумался. Пошел крупный мокрый снег, на заборных столбах выросли белые, быстро тающие холмики.
— Ладно. Сперва попробуем осуществить новую идею.
Осторожно подув на пальцы, колдун достал из кармана ободранный ветхий прутик и начертил им на песке остроконечный знак. Песок мгновенно покрыла ледяная пленка.
— Разевай ртище, — приказал он хифании.
Тварь послушно раскрыла пасть. Фархе скривился.
— Ну и вонь. — Он провел прутиком по ее деснам, вырисовывая восьмерку за восьмеркой. — А теперь не шевелись…
Голос колдуна, звеня и переливаясь, взлетел вверх. Слова заклинания падали быстро и часто, как градинки. Во дворе заметно похолодало
— Очень хорошо. — Фархе нагнулся к поднял с земли сморщенное маленькое яблочко. — Дуй! — крикнул он, подкидывая плод.
Хифания непонимающе уставилась на него круглыми многоцветными глазами.
— Давай-давай, — приободрил ее колдун. Поднявшись на все лапы, она втянула в себя воздух и дунула. Что-то просвистело, вжикнуло, как спичка о коробок, и яблоко рассыпалось в морозное крошево.
— Для первого раза недурно. Вот агрессивности бы тебе еще побольше. Силищи-то хоть отбавляй, а использовать боишься.
Фархе подошел к своему творению совсем вплотную, погладил толстый чешуйчатый бок.
— Боишься или не хочешь? Может, не считаешь нужным?
По его лицу пробежала тень. Он вспомнил огромные от испуга глаза Цищера, вспомнил, как скребли по прутьям клетки бархатные коричневые лапки.
— Получается, что роль ролью, а защищать какой-то мешок с соломой, забыв о собственной шкуре, ты не хочешь. Но все же тебе придется это делать.
Ссутулившись, колдун прошелся по двору, оставляя на снегу четкие черные следы. Пальцы механически терли запястье.
— Только вот как тебя заставить? Как?
Тундра была прежней. Все та же плоская земля, те же лишайники, то же комариное зудение. Но на этот раз ее однообразие с лихвой компенсировал блеск войска Опеки Северной Кромки. Сверкали латы, развевались вымпелы, лоснились катапульты и баллисты. Колдун устало вздохнул.
— Ты бы еще с десяток фрондибол притащил, — сказал он, обращаясь к восседающему на специальном возвышении Зурту.
Бат скользнул по нему туманным взглядом. — В прошлый раз твое крылатое
— Но никто не погиб.
Зурт развел руками. Из-за его спины вынырнул Митц. — Благодаря волшебным снадобьям! — Мальчишка восхищенно покосился на Фархе. — Даже Варико, у которого были сломаны три ребра и ключица, вот-вот встанет на ноги.
— «Я не целитель, я не целитель», — передразнил бат. — Мы знаем, чего ты стоишь.
— Да. И тебе доподлинно известно, что ни с чем серьезным я бы не справился. Вывихи, ушибы, поверхностные ранения — но не более, никак не более. Не моя специализация.
Выстроившиеся в шеренгу солдаты тревожно поглядывали на хифанию. Та лежала неподалеку, нежась в лучах неяркого солнца. Крылья легонько подрагивали, показывая, что ее расслабленность — мнимая и в любую минуту она готова принять бой.
— Ладно, пора бы и начать. Фархе кивнул:
— Давайте сюда вашу холстину с галькой.
— Сперва посмотри на нее, — лениво засмеялся бат. — Внимательно. С этими словами он протянул колдуну мешок.
— Однако… Решето…
— То-то и оно.
— Рыболовецкая сеть, хоть карасиков лови. Плотная ткань была изрезана, исколота, из прорех торчали пучки соломы, края обтрепались.
— Частично постарались мои молодцы, частично — сама хифания.
— Зубьями-то как измочалила, — встрял Митц.
— А это, очевидно, следы от зачарованных мечей?
— Похоже на то.
— Стрелы вот тоже…
— Понимаешь теперь, о чем я?
— О чем ты?
— Тварь должна не только не давать украсть доверенный ей предмет, но и не допускать его повреждения. Иначе ей нельзя будет дать на хранение что-то мало-мальски ценное.
Фархе пожал плечами:
— Согласен.
— К тому же мы должны проверить, как она умеет беречь людей.
— Что?! — Колдун сдвинул брови. — Каких еще людей? Зачем?
— Например, ценных пленников.
— Так…
— Что тебя смущает? Боишься, что монстрица еще не готова к такому? — усмехнулся бат.
— Как раз нет. Я сильно изменил ее поведенческий тип, она непременно справится, но это опасно, Койло, это действительно опасно! Подумай, что может случиться. И кто захочет так рисковать…
— Мы уже обо всем договорились. Бросим кости, — ответил он, доставая из пояса кожаный стаканчик. — Чтобы показать моим людям, что особого риска нет, и я сам, и ты будем тянуть жребий. Ты согласен?
— Я… Фархе застыл. — Я согласен.
— Тогда приступим.
Одиннадцать стеклянных кубиков катилось по настилу, отсчитывая причитающиеся каждое очки. Гордый порученным ему заданием Митц заносил цифры в тощую книжицу.
— Проще было бы обойтись палочками разной длины, проворчал колдун.
— Ничего. Мы не торопимся.
— Сколько?
— Шестнадцать.
— Не повезло… А у тебя, Оп?
— Пятьдесят два.
— Шестьдесят шесть, — сказал бат. — По максимуму.
— Фархе?
— Двадцать пять. — Он постарался расслабить судорожно сжатые пальцы.