Поднятые по тревоге

Федюнинский Иван Иванович

Но ничто не смогло сдержать наступающих. В ночь на 17 сентября соединения 25-го корпуса форсировали реку Болву и к утру штурмом овладели городом Бежица.

А 323-я и 197-я дивизии корпуса, взаимодействуя с 217-й дивизией 11-й гвардейской армии, освободили Брянск.

Форсирование реки Десны и одновременный удар на Брянск с севера и востока были осуществлены столь стремительно, что командование фронта усомнилось в достоверности нашей информации об освобождении города. Военный совет фронта несколько раз запрашивал подтверждения

о том, что Брянск действительно освобожден.

Я направил в город офицера связи. Он вылетел туда на самолете и вскоре передал по радио, что находится в Брянске на наблюдательном пункте командира 197-й дивизии полковника Абашева.

Утром следующего дня с членами Военного совета армии генералами Прудниковым и Панковым мы тоже приехали в Брянск. Жители города встречали наших солдат, сержантов и офицеров с цветами. Встреча была радостной и волнующей. Помню, к моей машине подошла пожилая женщина с девочкой лет шести. Девочка протянула букет полевых цветов, а женщина, горько вздохнув, сказала:

– Мы-то дождались светлого праздника. А вот ее отец и мать не дождались. Опоздал, командир... Это внучка моя, - пояснила она.
– Отец у нее в партизанах погиб, а мать расстреляна немецким комендантом. Какой-то подлец донес, что она жена партизана.

Потерпев поражение в боях за Брянск и Бежицу, сбиваемый фланговыми ударами наших войск с промежуточных рубежей, противник начал беспорядочно отступать. Преследование велось быстрыми темпами. В отдельные дни наступающие войска проходили по 30-40 километров.

В моей боевой практике это был первый случай такого быстрого продвижения. Требовалось осуществлять четкое управление войсками, поддерживать устойчивую связь со штабами корпусов и дивизий.

Штабам корпусов я лично указывал, куда перемещаться при продвижении войск. При этом командиры корпусов докладывали о времени смены командных пунктов. Так как мне часто приходилось выезжать в войска, я всегда имел при себе радиостанцию, В штабе армии имелась другая радиостанция, настроенная на одну волну с моей. С помощью ее начальник штаба мог своевременно узнавать обо всех распоряжениях, которые я отдавал командирам корпусов.

Не обходилось и без ошибок.

20 сентября я выехал в штаб корпуса, которым командовал генерал Гарцев. Когда уже был в пути, он доложил мне по радио о переходе на новый наблюдательный пункт.

– Ну что ж, поедем на этот новый НП, - сказал я водителю.

Проехали лесом несколько километров. Впереди слышался все нарастающей шум боя. Уже отчетливо доносилась ружейно-пулеметная стрельба. Я взглянул на карту. Сомнений быть не могло, мы ехали правильно, километрах в трех должна находиться деревня, куда Гарцев собирался перенести свой НП. Но почему же стреляют совсем близко?

Лес начал редеть. Вскоре дорога пошла по открытому полю. На пологом склоне холма показались домики большой деревни.

На окраине деревни я

заметил солдат. Но, может быть, это гитлеровцы?

– Рожков, взгляни-ка повнимательнее. У тебя глаза зорче, - сказал я адъютанту.

– Судя по форме, наши!
– уверенно ответил адъютант.

Мы поехали в деревню. Возле каменного двухэтажного дома, вероятно школы, стояли несколько офицеров. Один из них, знакомый мне инструктор политотдела дивизии, доложил, что деревня еще не полностью очищена от противника.

– Где командир корпуса?

– Не знаю, я его не видел. Наверное, еще не прибыл.

– Не может быть, - убежденно возразил я.
– Раз Гарцев доложил, что переходит сюда, значит, он обязательно перешел.

И верно, генерал Гарцев находился в деревне. Он сидел в подвале одного из домов и был крайне раздосадован тем, что ему пришлось занять такой необычный НП.

– Что произошло? Отошли, что ли?
– спросил я.

– Нет, товарищ командующий, просто очередное вранье, - сердито ответил генерал, - Сколько раз предупреждал - давайте точную информацию, не преувеличивайте успехов. Так нет же, докладывают: "Деревню заняли, продвигаемся дальше!"

– Кто здесь старший начальник, кроме вас, разумеется?

– Командир батальона старший лейтенант Климов.

– Вызовите его сюда

Прибыл совсем молодой офицер в испачканной грязью плащ-накидке, доложил немного смущенно:

– Товарищ командующий Я в деревню ворвался с ходу, ну и сообщил, что занял. Все равно, думаю, к вечеру так или иначе очистим ее.

Я взглянул на комбата. Он стоял потупившись, обветренные щеки его порозовели.

– Вы понимаете, что своим неточным докладом поставили в неудобное положение командира корпуса?

– Понимаю.

– Вас предупреждали, что нужно быть правдивым в докладах?

– Так точно, предупреждали. Но я считал, что не задержусь на этом рубеже.

– Когда же возьмете деревню?

Климов поднял голову:

– Через два часа, товарищ командующий!

– Думать нужно, товарищ комбат. Опять не точно докладываете. Как же так, с утра вы топчетесь на месте, а теперь заявляете, что через два часа выполните задачу? Идите в свой батальон и ждите указаний командира полка.

Наказывать Климова за оплошность я не стал, а генералу Гарцеву посоветовал:

– Распорядитесь, чтобы командир дивизии ввел в бой на этом участке полк второго эшелона. Одним батальоном тут ничего не сделаешь, только людей зря потеряем...

К вечеру деревня была очищена от противника. А иногда получалось по-другому. В районе города Почепа, направляясь в один из корпусов, я встретил на дороге несколько женщин

– Куда идете, гражданочки?

– В Витовку, Товарищ командир.

– Так там же немцы?

– Нет, вчера их прогнали.

Я потом шутя говорил начальнику штаба генералу Корнееву: