Подобие жизни
Шрифт:
В общем, задачу выполнили легко — жертва истосковалась по человеческому общению, к тому же в последнее время находилась в хроническом запое, поэтому спокойно впустила в квартиру незнакомцев с бутылкой.
Получив чип, робот выдал дальнейшее указание — следить за жильём мертвеца и сообщать о любых личностях, которые будут искать Цекало. За это каждому на счёт еженедельно падала небольшая, но приятная сумма баллов.
Кондратенко был известной фигурой на Окраине-4 — всегда прогуливался по району пешком, в одиночестве. Общался с инженером Михаилом, доктором, потерявшим рейтинг из-за проблем с алкоголем, директором социального центра и ещё несколькими жителями. Предпочитал не прятаться за спинами роботов
Именно Кондратенко вместе с каким-то молодым хлыщом заявился к Цекало. Идея ограбить родилась сама собой — следователь, как всегда, пренебрёг безопасностью, а реакция следящей системы здесь никогда не отличалась скоростью. Можно было успеть всё провернуть и сбежать. Сообщить неизвестному «работодателю» об интересе к мёртвому бывшему полицейскому решили позже.
План никто не продумывал — понадеялись на эффект неожиданности и удачу. А Кондратенко взял, и оказался готов к нападению, хотя никогда не выглядел опасным.
— Накосячили, как лохи. У Руди баба осталась. Вы бы заехали, сообщили, а то она вечно на измене, — закончил неудавшийся грабитель и опустил голову.
Глава 17
Влад задумчиво прохаживался по комнате, обдумывая услышанное. Рассказчик поёрзал, с тоской посмотрел на наручники и осторожно спросил:
— А можно мне в Австралию прямо сейчас?
Кондратенко словно не услышал, поэтому Трофим поинтересовался:
— С чего вдруг? Тебе разве не надо вещи собрать, попрощаться со знакомыми?
— Так это, товарищ начальник. Если гадский робот узнает, мне не жить. Чего тянуть?
— Трофим, вызови конвой и внеси в файл этого дурня информацию о правонарушении и назначенном наказании. Пусть дроны его сторожат, а у нас дел по горло.
Обратный путь занял гораздо меньше времени. Во-первых, улицы обезлюдели — полётники при боевой активации включали сирену, и любой разумный человек постарался оказаться от летающего аппарата как можно дальше. А во-вторых, Кондратенко шёл настолько быстрым шагом, что Трофим еле за ним поспевал. Снова стала видна разница в физической подготовке, и сравнение оказалось не в пользу практиканта. Хотя он был моложе лет на двадцать пять. Горохов предпочёл думать, что всё дело в тлетворном влиянии токсичного дыма, благодаря которому они смогли выжить в грязной квартире, а не в просиживании лосин в виртокресле.
Лишь только когда флаер взлетел, Влад открыл рот. И заговорил совсем не о том, что им только что пришлось пережить, словно нападение было неприятным, но рядовым событием:
— Виртоград стал похож на современный всего за пару лет до моего рождения. Раньше всё было немного по-другому. Игры, симуляторы, виртофисы уже существовали, но никто не мог и представить, что в них когда-нибудь можно будет находиться несколько дней подряд с перерывами на обеды и походы в туалет. Время строго ограничивалось — два часа в сутки, не больше. Запрет инициировали медики и программисты. Первые переживали за здоровье людей — виртокресла изобрели гораздо позже, а вторые — за саму Сеть. Тогда смерти онлайн приводили к полному краху системы на долгие часы, информация стиралась безвозвратно, и беднягам каждый раз приходилось восстанавливать цифровой город буквально с нуля. Из-за этого ещё и допуск к виртуалу получали только те, у кого в файле стояла пометка об отсутствии проблем с сердцем или о наличии в теле инородных предметов, то есть, металлических либо пластиковых имплантов.
— Почему?
Влад пожал плечами:
— Потому. Здоровое сердце смерть в сети
— Но сейчас все в одинаковых условиях, разве нет? Обладатели кибернезированных ног и почек умирают так же, как и абсолютно здоровые. Любая душа остаётся на какое-то время живущей.
Кондратенко поморщился:
— Вот только давай без этого. Душа… Есть вполне чёткое научное определение — электронные импульсы, определяющие сознание и личность индивидуума и способные временно существовать вне центральной и периферической нервной систем, используя для функционирования искусственные носители.
— Мне больше нравится «душа», — буркнул Трофим.
— Давай сойдёмся на личности, лады? Так вот. Когда яйцеголовые придумали, как минимизировать риски, они изменили сам принцип работы Сети. Это был прорыв.
— В принципе, ничего нового вы мне не рассказали, — не слишком вежливо перебил наставника практикант. — Я неплохо учился, причём не в виртуальной школе, а на дому, с реальными преподавателями. Да и семья моя не семечками торгует. Я знаю, что побочным эффектом разделения Виртограда на сектора и ячейки даже в рамках одного сервера оказалось то, что в виртуале какое-то время живыми остаются все. И здоровые, и больные, и люди с имплантами, и шимпанзе с собаками, если, конечно, кому-то придёт в голову их подключить. И даже роботы. Любой управитель или, например, наш Робос, если его уничтожит пожар или ещё какой-нибудь форсмажор, просуществует в той реальности достаточно долго, чтобы успеть передать хранящуюся в нём информацию куда следует.
— Не стоит поднимать неприличные темы, практикант. Раз ты такой умник, должен знать, что именно благодаря некоторым животным и роботам с ИИ градус религиозности общества резко упал. Ведь верующие всегда утверждали, что душа есть только у человека. И вдруг оказалось, что она имеется чуть ли не у каждой табуретки. Давай не будем скатываться в философские споры. Лучше я сразу к сути.
— Окей, давайте.
Но Влад сначала достал из рюкзака воду, выпил почти половину, остальное отдал практиканту. И лишь когда пластиковая бутылка опустела, ровным голосом продолжил:
— Как раз в те мутные времена появилась игра, которая стала популярной ещё на стадии разработки. А когда объявили, что бета-тестирование будет оплачиваться, народ повалил валом. В сырую, подчеркну, игру. Все хотели окунуться в новый мир, пусть даже и недоработанный. Да и поднять социальный рейтинг заодно.
— Можно вопрос? — поднял руку Трофим. — Зачем вы мне это рассказываете?
— Терпение. В общем, обо всём этом я знаю от родителей — они в то время пытались заработать на ребёнка, то есть, меня, поэтому в тестеры записались оба. Мама продержалась недолго — слишком страшно было. Отец оставался до самого конца, не смотря на все ужасы.
— Какие ужасы?
— О, разработчики поймали волну, — протянул Владислав. — На фоне религиозных скандалов сюжет о Рае и Аде оказался очень востребован. Если кратко, тема была такой — игрок «умирает» и попадает в Ад. И узнаёт, что Рай закрыт. И открыть его может только самый храбрый, умный и сильный. Ну, то есть избранный. То есть, он сам. В этом ничего нового, все игры на этом построены. Но был нюанс — если геймер проиграет, Рай уничтожат полностью, Ад поглотит землю, и все живые погибнут. Игрок должен убивать демонов. Когда количество килов перевалит за десять тысяч, откроется второй уровень, а спасение мира окажется чуть ближе. После каждой «смерти» геймера счёт обнуляется, и нужно всё начинать заново. Самым сложным было вычислить тех демонов, которые маскировались под игроков. Лишь тщательно спрятанные металлические детали тел их выдавали.