Подонок. Я тебе объявляю войну!
Шрифт:
На миг замираю перед дверями класса. Ощущение такое, будто я собралась прыгнуть с парашютом.
Ну всё, Женя, поехали, шепчу себе и решительно захожу в аудиторию.
И сразу же напарываюсь взглядом на Смолина.
В первый миг он кажется каким-то больным, прямо изможденным, но, увидев меня, тут же приободряется. Выпрямляет спину и весь как-то подбирается. И тоже впивается в меня ответным взглядом.
Что ж, тебя ждет сюрприз, мысленно говорю ему я.
Замечаю, что
Я подхожу к столу Арсения Сергеевича. Надо поторопиться, уже скоро звонок.
Достаю сотовый и краем уха слышу, как Алла тихо спрашивает:
— Что со Шваброй? Она какая-то не такая…
И тут же, как по команде «вольно», все оживают.
— Сегодня у нас урок будет вести Швабра? — острит Яна.
— Эй, Швабра, — выкрикивает с места Влад, — покажи ****, а мы заценим.
Все, кроме Смолина, начинают глумливо смеяться. Он же неотрывно смотрит на меня с каким-то напряжением и даже как будто легким изумлением.
Ничего, сейчас твоему изумлению вообще не будет предела.
Я включаю на телефоне блютуз и устанавливаю связь с телевизором. А потом запускаю видео, которое вчера перебросил мне Олег.
— Что это? Сонь, ты, что ли? — со смешком спрашивает Влад.
А затем в аудитории снова воцаряется тишина. Все застывают в немом удивлении. Смолин тоже смотрит на экран и в полном недоумении хмурится. И только Сонино красивое лицо стремительно бледнеет и искажается. Словно ветер покрывает легкой рябью водную гладь.
Глаза ее в ужасе расширяются, губы подергиваются, черты ломаются. А затем ее вдруг сгибает пополам как от удара, она дышит со стоном, с хрипами, всхлипами, будто задыхается от боли.
— Соня! — испуганно зовет ее Смолин.
Но она на него не реагирует. Зажимая рот рукой, она глухо вскрикивает и переводит ошарашенный взгляд на Шаманского.
— Ты… ты… как ты мог? — выстанывает она горестно и опрометью выбегает.
Я не выдерживаю, порываюсь нажать на паузу, но уже в следующую секунду весь класс громко охает. Ну вот и всё. Все всё увидели…
— Соня! — вскакивает из-за стола, ошалев, Смолин. Потом кричит Владу: — Выключи ты это дерьмо!
Но ролик уже и так заканчивается.
Смолин двигается прямо на меня, опаляя такой лютой ненавистью, что, кажется, я физически чувствую кожей ожоги.
— Ну ты и сука, — яростно бросает мне он. С таким лицом, как у него, только убивать. Я вся напрягаюсь до предела в ожидании, что он кинется на меня. Но он быстро проходит мимо и выбегает вслед за сестрой, едва не сбив с ног математика.
— Стас! — окликает его Арсений Сергеевич, хватаясь за откос, чтобы удержать равновесие. Потом обескураженно пожимает
Я иду к своему месту, а перед глазами так и стоят лица: Сонино, перекошенное болью, и ее брата, полное необузданной ненависти. И ловлю себя на том, что мне жалко эту дурную Соню. И стыдно… Какая бы несносная она ни была, но у нее и так разбито сердце, а я поступила как последняя сволочь: знатно расковыряла ее рану, как садистка какая-то, еще и осрамила. А вдруг она с собой что-нибудь сделает? Она же такая неуравновешенная…
Математик оглядывает нас.
— Что тут происходит? Вчера вы все не явились на занятия… ну, кроме Алекса. Сегодня опять какие-то страсти бушуют. За массовый прогул вас, кстати, собирается вызвать Ян Романович… Сегодня хотел, но у него возникли срочные дела, и он на несколько дней улетел в командировку… Так что аутодафе откладывается…
Ян Романович Полянский — директор этой гимназии, а также ее совладелец. Я его видела только раз и мельком. Но слышала, что он суров и его побаиваются.
— А куда Стас умчался? И где Софья? — спрашивает математик.
Класс переглядывается и молчит, как будто до сих пор в ступоре и не может переварить увиденное.
— У вас тут какой-то флешмоб?
— Соне плохо стало, — наконец отвечает Яна.
— Понятно, — причмокивает Арсений Сергеевич. — А вы как, нормально? А то кажется, что вам всем тоже как-то не очень.
Два первых урока проходят кое-как. Арсений пытается нас растормошить, вовлечь, но тщетно. А Смолины в аудиторию так и не вернулись.
После математики мы перемещаемся в другой корпус, там будет подряд два урока истории. По дороге меня догоняет и ловит за локоть Алекс Шаманский.
— Эй, ты… как там тебя, стой! Откуда у тебя это видео? — нервно спрашивает он. Бедняга отчаянно трусит, его аж трясет. — Ты нахрена его показала? Совсем тупая? Меня же теперь Смолин уроет…
Вся моя жалость к нему тотчас заканчивается.
— Откуда оно?!
— Руку убери. Не от тебя.
— Да уж ясно, что не от меня! Слушай, скажи ему, что я ни при чем?
— Ну не знаю, — пожимаю я плечами. — Может, скажу, если не забуду. А то я же совсем тупая.
— Да ты что, издеваешься? — стонет он. — Хорошо, хорошо. Прости, извини, я не хотел. Скажи ему, пожалуйста, что это не я!
Я разворачиваюсь и иду дальше. Шаманский снова меня догоняет, цепляется, ноет.
— Ну, пожалуйста!
— Да скажу я, скажу! — вырываю я руку и иду дальше.
На самом деле я думала, что со Смолиным мы поговорим сразу, после видео. Никак не ожидала, что он пулей умчится прочь…