Подонок. Я тебе объявляю войну!
Шрифт:
Сердце начинает отчаянно метаться в груди. Бросаю взгляд вдаль, за чугунные ворота гимназии, на трассу, но автобуса еще не видно. И вокруг, как назло, ни души, не считая охраны у самых ворот, но они далековато. Да и не очень-то они помогли мне в прошлый раз, когда Смолин увозил меня силой.
Так, Женя, успокойся, говорю себе. Что делать? Бежать? Ну, это как-то глупо, когда никто за тобой еще не гонится. И показывать ему свой страх нельзя ни в коем случае. Да и некуда тут бежать. Не нарезать же бессмысленно круги.
Так. Что
Пока они еще не подошли, я все-таки незаметно достаю сотовый из кармана, повернувшись к ним другим боком, и быстро опускаю его в капюшон куртки. Затем делаю вид, что просто поправляю волосы.
Они всё ближе, и с каждой секундой сердце колотится все чаще, все сильнее.
Да где же этот чертов автобус?!
Я буквально заставляю себя остаться на месте, когда между нами остается всего несколько метров. И вот они уже все вчетвером подходят ко мне и сразу окружают. Смолин останавливается передо мной. Руслан и Милош — по бокам, Влад заходит за спину.
— Сейчас ты отдашь свой телефон, и мы всё оттуда вычищаем, — сухо говорит Смолин. — Потом все вместе едем к тебе домой. Комп, ноут, планшет, что там у тебя есть… так же всё вычищаем.
— Нужно будет еще посмотреть, откуда у нее это видео, кто ей переслал, и с ним тоже разобраться, — говорит Руслан. — Ну или с ней…
— Обязательно посмотрим, — криво улыбнувшись, соглашается Смолин. Потом протягивает ко мне руку. — Телефон сюда.
Подмечаю, что костяшки у него разбиты в кровь. Видимо, Шаманскому все-таки досталось. Надеюсь, хоть не очень сильно. Но думать сейчас о нем я не могу…
— Телефон давай, — повторяет Смолин. — Я ведь все равно возьму.
— Не дам, — отвечаю ему.
Тогда Руслан срывает с плеча мою сумку и передает ее Смолину. Тот, глядя мне в глаза, открывает замок, распахивает, а затем переворачивает и вытряхивает всё на асфальт. При этом даже не смотрит, что там вывалилось к его ногам.
Руслан и Милош наклоняются, потом приседают ненадолго.
— Стас, телефона нет.
— Значит, продолжим поиски, — говорит он, не сводя с меня взгляда, и приближается вплотную.
— Иди к черту! — выпаливаю я и толкаю его в грудь. Но он не сдвигается ни на миллиметр.
Влад же, стоящий сзади, ловит меня за руки и, сведя их за спиной, крепко удерживает. Ну а Смолин начинает меня обыскивать.
Первым делом сует руки мне в карманы куртки, там у меня мелочь, какой-то старый чек из магазина, обертка от конфетки и пол упаковки арбузного Дирола. Всё это он достает, брезгливо осматривает и бросает на асфальт. Потом расстегивает молнию на моей куртке и начинает меня ощупывать. Обстоятельно и довольно грубо.
Сначала талию и бедра,
К лицу тотчас приливает жар. Вот же сволочь! Меня всю трясет и не знаю, от чего больше: от страха или от возмущения.
— Руки свои убери, — шиплю я.
Он не отвечает и не останавливается, но… скулы его неожиданно краснеют. Даже выражение лица меняется. И в глаза мне больше не смотрит. А к груди прикасается едва-едва. Неужто псих смущен? С чего бы? Уж на скромника он никак не тянет, да и Барби свою тогда в комнате отдыха он тискал очень даже уверенно…
— Эй! Что у вас происходит? — вдруг раздается окрик.
— Арсений идет, — предупреждает Смолина Руслан.
Со стороны гимназии и правда к нам приближается математик. Влад тут же меня отпускает. Руслан и Милош тоже отходят в стороны, только Смолин остается на месте. Даже не оглядывается назад. Но хоть руки свои от меня убрал.
— Стас, — зовет его Милош. — Он уже близко.
— Да мне пофиг. Мы еще не закончили.
— Стас, давай потом продолжим… Пусть Арсений свалит сначала… Проблемы же будут… — Милош тянет его в сторону, но Смолин скидывает его руку. Парни удаляются к машинам без него.
— Стас, как это понимать? — спрашивает математик, останавливаясь рядом. — Что это?
Смолин на него даже не реагирует.
— Жень, что тут у вас было? — тогда математик обращается ко мне. — Они что, тебя обижают?
— Вы сами всё видите, — говорю я и, присев, начинаю собирать свои вещи в сумку.
— Это безобразие! Стас, мне что, директору пожаловаться?
Но Смолину его слова как об стену горох, он его даже как будто вообще не слышит и не видит. И смотрит только на меня. Давит тяжелым взглядом.
— Телефон, — произносит он с угрозой в голосе.
Но тут к нам подтягиваются еще трое из рабочего персонала, и почти сразу на стоянку заезжает автобус.
— Пошел к черту! — бросаю я в лицо Смолину и первой заскакиваю в салон.
Только когда автобус выезжает за ворота, я облегченно выдыхаю. На сегодня пронесло…
Вставляю наушники, включаю музыку и потихоньку успокаиваюсь, глядя в окно. Минут через десять меня тычет в спину женщина, сидящая сзади. Кажется, тоже уборщица.
— Как там твоя мама? — спрашивает она. — Поправляется?
Я оборачиваюсь, чтобы ответить и замираю. Следом за автобусом едет красный Порше…
33. Женя
— Я спрашиваю, как мама? — повторяет женщина, видимо, решив, что я вдруг так зависла, потому что ее вопрос не расслышала.
Сморгнув, беру себя в руки.
— Лечится, — рассеянно отвечаю ей и отворачиваюсь, лихорадочно соображая, что теперь делать.
Как-то я не рассчитала, что Смолин начнет меня преследовать. Хотя это понятно, он взбешен и настроен решительно. И не привык получать отказ.