Подорожный страж
Шрифт:
Второй похититель оказался проворнее. Он отпрыгнул в сторону и пригнулся, выставив перед собой руку с большим, похожим на короткий меч ножом.
— Не гоношись, демон. Порублю.
На мгновение Стёпке показалось, что он видит кошмарный сон. Вокруг непроглядная ночь, глухомань, чужой непонятный мир, и он в этом мире один, беззащитный и маленький, а перед ним стоит здоровенный разбойник с огромным ножом, и даже убежать от него не получится, потому что некуда здесь бежать, всё равно догонит и зарежет… И этому испуганному маленькому Стёпке захотелось сжаться в комок, закрыть глаза и поскорее проснуться, чтобы всё страшное поскорее кончилось.
Но другой Стёпка, смелый и отважный, переполненный неудержимой силой стража, разозлившийся и напрочь забывший о
— Ну что, Деменсий, я ли тебя не предупреждал? — спросил Стёпка чужим мертвящим голосом, от которого у самого ледяные мурашки по спине побежали. — Признавайся, морда, кто тебя послал?
Деменсий испуганно сглотнул, зыркнул по сторонам, в темноте блеснули белки его глаз. Он и хотел бы вырваться, но не решался. Понимал, что жуткий демон может отправить его к праотцам в мгновение ока.
— Может быть, Полыня? — Стёпка слегка надавил ножом.
Изображать из себя героя-партизана разбойник не собирался — он часто закивал, одновременно стараясь отодвинуться подальше от упёршейся в горло смерти. Стёпка не знал, что делать с ним дальше. Убивать его он, понятное дело, не собирался. Да и не смог бы. Но и отпускать просто так тоже было глупо. А брать в плен этого негодяя не хотелось совсем. Ни Стёпке, ни троллям, ни гоблинам разбойник был ни к чему… А собственно, почему бы и не убить? Чего ради его жалеть? Разбойников, как известно, во все времена казнили лютой казнью. Надо думать, что и самого Стёпку эти ночные тати с бандитскими рожами тоже не в гости собирались утащить. Вот и он жалеть никого не будет, чтобы знали, чтобы другим неповадно было. Одно движение, и…
Деменсий, видимо, прочитал свою судьбу в Стёпкиных глазах, и на его бледном рябом лице заблестели капли пота. Он открыл рот, хотел что-то сказать, может быть признаться в чём-то, может быть выкуп посулить за свою совсем уже почти пропавшую шкуру… Но Стёпку вдруг очень больно дёрнуло сзади за волосы. Он на секунду отвлёкся, и разбойник, воспользовавшись его оплошностью, ловко вывернулся, нырнул под повозку и скрылся во мраке.
Стёпка раздражённо оглядывался, выставив перед собой нож. Кто посмел?! У кого рука поднялась на непобедимого демона?.. За его спиной темнела повозка, за повозкой не было никого. Он нащупал застрявшую в волосах стрелу. Маленькую толстую гномлинскую стрелу, едва не воткнувшуюся ему в затылок. Значит, эти подлые карлики тоже здесь. И тотчас он получил подтверждение: да они здесь. Одна за другой несколько теней промелькнули над ним, гортанно вереща и туго щёлкая арбалетами. Гномлины на своих летучих мышах тоже участвовали в разбойном нападении, обеспечивали, так сказать, поддержку с воздуха. Их вдруг стало очень много, они вылетали из лесного мрака и с дикими криками носились, почти неразличимые, над головами сражающихся, рассыпая налево и направо меткие стрелы. Взревел разъярённый Догайда, зашипел Верес, Стёпка едва успел спрятаться под повозкой. Стрелы сыпались чёрным смертоносным дождём… Ну, может, и не смертоносным. А вдруг они тоже отравленные? Он содрогнулся и покрепче вжался в землю. Умирать в корчах и муках, загибаясь от вонючего гномлинского яда, ему не хотелось.
Шум боя, между тем, как-то очень быстро стих, видимо, разбойникам не слишком помогли гномлинские стрелы. Слышно было, как кто-то с шумом ломится сквозь кусты, как ругается на чём свет стоит Сушиболото и пересмеиваются
— Стеслав! Стеслав, ты живой? — прогудел совсем рядом пасечник.
Стёпка выбрался из-под повозки, с опаской поглядывая на тёмное небо.
— Живой я, живой. А Смакла где? — он только сейчас вспомнил о гоблине.
Неусвистайло отбросил в сторону здоровенную жердину, которой, видимо, и охаживал разбойников, и шумно вздохнул:
— Увели они гобля твоего. В лес, надо думать, утащили.
— К-как увели? — не поверил Стёпка. — Почему?
— Так и увели, как в полон уводят. Уволокли с собой, в темноте разве догонишь. Они его из повозки выдернули, да он успел голос подать, вот мы и всполошились. А сдаётся мне, что это они не за ним, а за тобой припожаловали. Гномлинов-то приметил? Неспроста они на тебя в лесу давеча охотились. Днём поймать не сумели, решили ночью выкрасть. Да сплоховали, не того отрока схватили. Или с умыслом увели его, дабы тебя выманить. Шибко кто-то хочет демона к рукам прибрать: татей ночных натравили, гномлинов подослали… Что делать будем?
Он вопросительно смотрел на Стёпку, словно тот сейчас был здесь самый главный и самый мудрый. И Догайда смотрел, и Верес, и Перечуй.
— А отец ваш где? — спросил Стёпка.
— Коней успокаивает, — ответил Догайда. — Перепугались лошадки.
Смаклу надо было спасать. Опять его надо было спасать. Что за доля такая несчастливая у младшего слуги? Разве для того он с демоном в поход отправился, чтобы его то и дело выкрадывали и уволакивали?
Стёпка оглянулся. Лес возвышался огромной угрюмой стеной, непроглядной и непроходимой. В нём сейчас не то что маленького гоблина, огромного дракона в двух шагах не разглядишь.
— Даже и не мысли, — сказал Догайда, прекрасно понявший, о чём думает Степан. — Не тебе с разбойниками тягаться, будь ты хоть трижды демон. Они в этом лесу как в своей избе, а ты не первом суку глаза оставишь. Или ноги переломаешь в буреломах. И не с твоим ножом супротив их топоров выступать.
Стёпка посмотрел на отобранный у разбойника нож. Да, не самое лучшее оружие, на врага с таким не пойдёшь. Но ведь надо же что-то делать! Бедного Смаклу уносят всё дальше, время уходит, ещё немного — и разбойников уже не догонишь. И пропадёт младший слуга ни за что… И как после этого жить?
Стёпка был зол. На себя — за трусость, на разбойников — за то, что уволокли гоблина, на весь этот мир — за то, что в нём водится слишком много всяких гадов, которые все почему-то стремятся заполучить демона, и из-за этого страдают совсем посторонние и ни в чём не повинные люди. «Вы демона хотели? Ну, так будет вам демон — не обрадуетесь!» От распиравшей его злости он даже забыл, что у него есть страж. Ему казалось, что он сейчас и без стража всё может и на всё способен. Где-то в глубине души ворохнулся было тот, нормальный мальчишка из обычного мира, осторожный и нерешительный, но он дал ему мысленно такого хорошего пинка, что этот слишком нормальный покорно притих и больше не высовывался.
— Я скоро вернусь, — сказал Стёпка не терпящим возражений голосом и безоглядно нырнул в лесной мрак. Он ещё успел услышать, как что-то крикнул за его спиной Неусвистайло, как удивлённо ахнул Брежень, — но это было уже не важно.
Он мчался сквозь ночной лес, как Маугли или Тарзан. Что-то вело его прямо к цели так, что можно было просто бежать, перепрыгивая через упавшие стволы, коряги и ямы. Наверное, это была магия стража. Переполненный этой магией, он пронзал непроходимый лес, словно игла, он был как призрак, как «ужас летящий на крыльях ночи», неотвратимый и не знающий усталости. А когда он сбивался с шага и начинал притормаживать, страж хватал его за шиворот и тащил вперёд, и приходилось торопливо перебирать ногами, чтобы не выглядеть совсем уж безвольной куклой, которую пинками заставляют бежать всё быстрее и быстрее. И это было немного обидно, и Стёпка радовался, что его сейчас никто не видит.