Подозрение
Шрифт:
Перед очередной встречей с Джеммой я успеваю связаться по Skype с Марино, общение с которыми для меня как глоток свежего воздуха. Я с облегчением замечаю, что Кэрол и Кит уже не такие угрюмые, а Зои в своём репертуаре болтает без умолку. Они засыпают меня вопросами, и, изложив существенно подправленную версию событий с матча по поло и ужина у Стенхоупов, я осознаю, как много всего приходиться утаивать.
После просмотра вместе с Джеммой моего «Летнего Календаря Мероприятий» и очередного урока этикета с Бейзилом Кроуфордом я наконец-то свободна.
Взволнованно
Уставившись на телефон в ожидании ответа, я начинаю понимать смысл выражения «сидеть как на иголках». Я пытаюсь занять себя чтением, глупой игрой на iPad, но всё равно не могу отвлечься от не-издающего-ни-звука телефона. И только уже почти отчаявшись, наконец слышу сигнал.
«Прости, был на тренировке. Подъехать сейчас?»
С замиранием сердца я отправляю слово: «Да».
Я стою у входа в Лабиринт со стенами из живой изгороди, футов десяти в высоту. В последний раз я была здесь вместе с отцом много лет назад и сейчас на какой-то миг теряюсь во времени. Ничего не изменилось. Можно подумать, что мне снова десять лет, и в любую минуту из-за угла покажется папа.
— Имоджен.
Я цепенею. Неужели и правда вернулась в прошлое? Неужели это он? Но обернувшись, вижу приближающего Себастьяна и испытываю весьма спутанные чувства: мое сердце одновременно болит и радуется. Не его я так надеялась сейчас увидеть — тот человек никогда не вернётся. Но при виде Себастьяна на моих губах расцветает улыбка, а в животе начинают порхать бабочки… и я понимаю, что чувства к нему — единственное, что проходит через всю мою жизнь от самого детства. Так как же они, пусть даже не взаимные, могут быть неправильными, напрасными, если связывают меня с собой прежней?
— Ты в порядке? — спрашивает Себастьян, подойдя поближе.
— Просто вспомнила о родителях, — признаюсь я, — в последний раз я была здесь… в тот день. С папой.
Себастьян смотрит на меня с сочувствием.
— Это действительно тяжело, — он замолкает, — ты хорошо их помнишь?
— Да, жаль только, что почти все воспоминания относятся к тому последнему дню… наверное, потому что я часто вижу его во сне.
Себастьян в успокоительном жесте кладет руку на моё плечо, и мне ещё больше хочется ему довериться.
— Это повторяется каждые несколько недель. Сон начинается невинно, даже дарит мне ложное чувство счастья. И хотя в итоге он всегда обращается кошмаром, и я просыпаюсь в холодном поту, всё равно не хочу, чтобы он перестал мне сниться. Потому что благодаря ему наш последний разговор с папой я знаю наизусть. Потому что благодаря ему я помню лица родителей и их улыбки. Этот кошмар не даёт мне их забыть.
— Джинни.
Вдруг я чувствую прикосновение тёплых сильных рук Себастьяна и оказываюсь в его объятиях. Спрятав голову на его груди, я наслаждаюсь нашей близостью. Знаю, это дружеские утешительные объятия
Внезапно перед глазами отчётливо возникает образ Люсии, и я виновато отодвигаюсь от Себастьяна.
— Прости. Это я должна сейчас тебя утешать. Ведь здесь… в этом месте она… — я запинаюсь, чтобы не произнести последнее слово: умерла, — для тебя это, видимо, ещё труднее.
Себастьян угрюмо отводит взгляд.
— Не хочу об этом говорить. Я же сказал, что справлюсь. Не беспокойся
Я окидываю его взглядом, прикусив губу.
— Хорошо. Если ты в этом уверен… Я хочу показать тебе кое-что.
Я достаю из кармана свитера статью отца и протягиваю её Себастьяну.
Читая её, он меняется в лице, а когда снова поднимает глаза, видно, что он впечатлен.
— Твой папа был для меня героем ещё с тех пор, как учил играть в поло. А прочитав это, я стал о нём ещё более высокого мнения.
Я улыбаюсь сквозь слёзы.
— Это очень много для меня значит.
Себастьян переводит взгляд на вход в Лабиринт.
— Готова?
Я киваю и, задыхаясь от волнения, иду вслед за Себастьяном. Лабиринт, как отдельный мир: стоит сюда попасть, и всё остальное пропадает из виду, перестаёт существовать. Остаётся лишь нескончаемая узкая тропинка, петляющая между высокими зелёными стенами.
— Заметно, что Макс годами сюда не заглядывал, — говорю я Себастьяну, чуть не споткнувшись о валяющуюся ветку, — тут всё так запущено, что недолго и ногу сломать.
Я без задней мысли наклоняюсь, чтобы убрать её с дороги, но как только касаюсь земли, разбросанные ветки и увядшие растения словно растворяются в воздухе. Себастьян потрясённо вздыхает.
— Извини, — я издаю нервный смешок, — я не хотела.
Почувствовав лёгкое прикосновение, я с удивлением осознаю, что это Себастьян берёт меня за руку.
— Не извиняйся. Это потрясающе.
Я смотрю на него с благодарностью. Он даже не представляет, какое это облегчение — знать, что даже став свидетелем моей самой страшной тайны, он смотрит на меня не с опаской, а с трепетом.
— Спасибо, — я улыбаюсь, — признаюсь, мне и самой интересно, на что ещё я способна.
— Еще бы! Кстати, я никогда не видел рокфордские сады такими… цветущими.
— Ага, видимо, мои силы начали влиять на земли поместья с самого моего приезда, — отвечаю я, — Макс сказал то же самое на прошлой неделе. Кажется, он что-то подозревает.
Себастьян смотрит мне прямо в глаза.
— Ему можно доверять?
— Да, пожалуй, — говорю задумчиво, — то есть, я, конечно, не собираюсь ему ничего рассказывать. Но я бы сказала, что беспокоиться не о чем.
— Хорошо, — Себастьян кивает, и от его заботливого тона у меня голова идёт кругом.
Шагая рядом с ним по тропинке, заросшей сорняками, я время от времени прикасаюсь к земле, расчищая нам путь.
— Что ты чувствуешь при этом? — спрашивает Себастьян, наблюдая за мной с любопытством.