Подозрение
Шрифт:
— Тогда я догадывался о твоей симпатии, — тихо говорит он, — а теперь ни в чём не уверен.
— Я влюбилась в тебя еще девочкой, — шепчу я, — и не переставала любить. Но я прекрасно осознаю, что ты не можешь ответить взаимностью. Люсия была для тебя единственной, и мне никогда её не заменить… я понимаю это.
Пораженная собственным признанием, я чувствую, что вот-вот расплачусь, и отворачиваюсь, пряча лицо. Но он, нежно прикоснувшись к щеке, поворачивает меня обратно.
— Я должен сказать тебе кое-что, — говорит, понижая голос, — мои отношения с Люсией были… не такими, как все считают.
— В
— Я… не любил ее.
Я смотрю на него в недоумении. Должно быть, ослышалась.
— Люсия очень изменилась, а может, это я изменился, и… оказалось, что она не совсем та девушка, с которой я хотел быть. Я сохранял отношения из-за детской привязанности, хотя и она ослабела с возрастом. Но каждый раз, когда я пытался с этим покончить, Люсия напоминала о нашем прошлом, заставляя меня чувствовать себя настоящим гадом. К тому же мои родители также загорелись идеей нашего союза и объединения семей. В этих отношениях я был как в ловушке, из которой невозможно выбраться, не задев при этом чувств близких. А потом, когда она умерла, никак не мог найти себе места. Чувствовал себя обманщиком.
Он глубоко вздыхает, словно сбросив с плеч тяжёлый груз.
— Ты не… любил ее? — переспрашиваю я, не веря своим ушам.
— Никогда не любил, — Себастьян подходит ближе, — но, кажется, я влюбляюсь в тебя.
В состоянии полного шока я открываю рот, но не успеваю произнести ни слова, потому что его губы накрывают мои, и их прикосновения — это что-то невероятное. Он притягивает меня сильнее, зарывается лицом в волосы и проводит губами по шее. У меня вырывается стон.
В небе, будто по заказу, вспыхивают первые фейерверки. Народ оживляется, и мы с Себастьяном, не отрываясь друг от друга, смотрим вверх. Сердце колотится, а в ушах всё ещё звучат его слова: «Кажется, я влюбляюсь в тебя». Об этом я мечтала всегда, но всерьёз надеяться даже не смела.
Однако миг нашего блаженства прерывается суматохой у озера. Сквозь толпу гостей, размахивая чем-то в воздухе, прорываются два человека. Даже оркестр внезапно перестаёт играть.
— Что происходит? — спрашиваю я у Себастьяна.
Он качает головой.
— Не знаю.
Вдруг к нам подбегает запыхавшийся и взволнованный Тео.
— Себастьян! — шипит он, совершенно не обращая на меня внимания. — Тебе нужно уходить отсюда, сейчас же.
— Почему? Что происходит? — спрашивает Себастьян.
— Тебя ищет полиция, — говорит Тео дрожащим голосом.
— Полиция? Зачем им тебя искать? — я в замешательстве смотрю на Себастьяна.
Слишком поздно. Те двое мужчин, которых мы видели у озера — полицейские, а размахивали они ордером на арест… и они только что нас заметили.
Дальше всё происходит словно в замедленной съёмке. Офицеры подходят к Себастьяну и надевают на него наручники.
— Вы не имеете права! — я слышу собственный крик. — Это мой дом, вас сюда не звали! Отпустите его немедленно, он не сделал ничего плохого!
Но они не обращают на меня никакого внимания, и, глядя на Себастьяна, я вдруг понимаю, что он не кажется удивленным. Что же он мог натворить?
— Себастьян Стенхоуп, вы арестованы по обвинению в убийстве Люсии
— Что?! — вырывается у меня. — Что?!
Себастьян смотрит на меня, качая головой.
— Джинни, я всё могу объяснить…
Я набрасываюсь на полицейских:
— Это был несчастный случай! Никто её не убивал.
— Боюсь, у нас есть сведения, доказывающие обратное, — говорит один из офицеров и поворачивается к Себастьяну: — Всё, что вы скажете или сделаете, может быть использовано…
Перед глазами начинает темнеть, ноги подкашиваются, и я слышу, как Себастьян выкрикивает моё имя.
.
XIII
— Ваша светлость? Я поговорил с офицером полиции, и он согласился взять у вас показания завтра.
Голос Оскара вырывает меня из раздумий и возвращает в реальность.
— Как… как долго вас не было? — спрашиваю я осипшим от молчания голосом.
— Минут двадцать, ваша светлость.
Я качаю головой. Просто не верится, что за такое короткое время в моём сознании успели пролететь дни, месяцы и даже годы.
Выглядываю в окно. Вся домашняя прислуга убирает в садах после праздника, внезапно прерванного арестом Себастьяна. Но двух особо интересующих меня лиц не хватает.
— Вы уверены, что вызывать доктора не нужно? — с тревогой спрашивает Оскар. — На вас лица нет.
— Мне не нужен доктор… мне нужно знать, что происходит, — я смотрю на него в полном недоумении. — Себастьян не убивал Люсию. Не мог. Почему его обвиняют? И с чего они вообще взяли, что её убили, если всем прекрасно известно, что это был несчастный случай?
Оскар глубоко вздыхает, уставившись в пол.
— Оскар, если вы что-то знаете, — говорю я с мольбой, — расскажите мне. Пожалуйста. Сейчас.
Он тяжело опускается на стул, бледный как мел.
— Всё произошло так быстро. В одну минуту мы наслаждались праздником, а в следующую — в ворота уже стучались двое полицейских. У них был ордер на арест Себастьяна, и я не мог их не впустить. Кажется… — Оскар откашливается, — объявились анонимные свидетели, которые раньше боялись говорить. Свидетели, утверждающие, что видели, как Люсия в ночь своей смерти направлялась в Лабиринт… но не одна. С ней был Себастьян Стенхоуп. И они громко ругались.
Отчёт о вскрытии показал, что леди Люсия умерла от удара тупым предметом по голове, и до сегодняшнего вечера считалось, что она ударилась головой о каменную колонну, на которой были найдены следы крови. Но с поступлением информации, что в тот вечер с Люсией видели Себастьяна, полиция получила ордер на обыск Аббатства Стенхоуп. И в садовом сарае они нашли клюшку для поло со следами крови Люсии, а также отпечатками пальцев Себастьяна.
Меня колотит, как в лихорадке, колени дрожат. Сказанные Себастьяном слова, столь для меня долгожданные, теперь навязчиво звучат в ушах: «Я не любил её. Никогда не любил».