Подозреваются все (вариант перевода Фантом Пресс)
Шрифт:
Я молчала потрясенная. Дьявол, ехидно посмеявшись, продолжал.
— Преступление надо совершать с умом, хорошенько замести все следы, хотя бы в интересах ребенка, ты права. А ваше преступление совершено очень, очень неглупо…
— Скотина! — завопила я, срываясь с места. — Сгинь, пропади! — И, схватив лежащую передо мной на столе коробку с циркулями, я изо всей силы запустила ею в искусителя.
— Ты что, спятила? — вскрикнул Януш, глядя на меня в неописуемом изумлении. Я опомнилась. Дьявол исчез. Янек, Казимеж, Лешек и Януш обступили меня, с опаской разглядывая. Они, по всей вероятности,
— Ты здорова? С каких это пор стала разговаривать сама с собой?
— Не сама с собой, а с дьяволом, — ответила я. — Мы обсуждали ход следствия.
— Ну, теперь у нее еще и галлюцинации! — с ужасом вскричал Лешек. — Теперь она нас всех прикончит!
А Янек с любопытством спросил:
— С каким дьяволом?
— Обыкновенным. С рогами и хвостом.
— И что он тебе сказал? — допытывался Янек.
— Что Каспер невиновен. Зато бросил подозрение на других лиц.
— Все это прекрасно, но зачем бросать в дьявола мои циркули? — выразил претензию Януш, собирая под столом Витольда свои циркули, и вдруг вскричал диким голосом: — А кронциркуль где? Твой черт забрал?
— Нет, это порядочный черт. Вот твой циркуль, под стулом.
А Казимеж удивлялся:
— Чего это дьявол в такую пору заявился? В полночь — я понимаю, а сейчас всего-навсего пол-одиннадцатого.
Придя в себя после разговоров со злым духом, я не знала, чем заняться. На помощь пришли следственные органы. Неожиданно от них поступило распоряжение всем сотрудникам собраться в одно место. Вернее, в два места: женщинам в кабинете начальства, мужчинам — в конференц-зале. Меня очень заинтриговало такое разделение нас по половому признаку.
Следуя распоряжению властей, я послушно направилась в кабинет начальства, как вдруг по дороге увидела, что прокурор с капитаном опять входят в кабинетик Ольгерда. Растревоженная инсинуациями дьявола, я отбросила излишнюю щепетильность и, воспользовавшись царящей в коридорах суматохой, незаметно юркнула в дамский туалет. Там заняла нужную позицию и замерла, стараясь по возможности не дышать.
Голос прокурора слышался отчетливо:
— Нет, придется все-таки составить график, иначе мы с этим народом спятим. Ведь полностью нельзя снять подозрения буквально ни с кого.
В этот момент я услышала, как кто-то вошел в мужскую часть туалета. И тут произошло непонятное — раздались какие-то странные стуки в мужской кабинке, после чего у нас, в дамской, вдруг полилась из бачка вода. Не было времени осмыслить это чудо, ибо у дверей в коридоре послышались голоса милиционеров, и я поспешила выйти из туалета. Не хватало еще, чтобы они что-то заподозрили!
«Они все-таки не дураки, — с одобрением подумала я о следователях. — Тоже до графика додумались. Наверняка речь шла о графике присутствия сотрудников на их рабочих местах и отсутствия на таковых».
В кабинет я заявилась последней. Оказывается, народная власть вызвала подкрепление в лице сотрудников милиции женского пола, и теперь в двух комнатах одновременно производился личный досмотр. Заняло это довольно много времени. Наряду с личным досмотром в помещении мастерской произвели еще и обыск. Результатов как первого, так и второго не сообщили.
Уже ближе к полуночи
На следующее утро пунктуально к восьми на работу явился лишь один Витольд, который в этот день вышел из отпуска. До прихода пани Глебовой он тщетно ломал голову, гадая, что с нами всеми приключилось. Пани Глебова дала ему исчерпывающую информацию, и до нашего прихода Витольд просидел в полной прострации.
— Не знай я, что пани Глебова не способна на такие шуточки, ни за что бы ей не поверил! — возбужденно говорил он, когда мы постепенно подтянулись. — В голове не укладывается. И это в самом деле кто-то из нас?
— Если верить Ирэне, а ведь вы ее знаете… Клянется — чужого никого в мастерской не было.
— А не могла она на минутку отлучиться?
— Да милиция уж наверняка сто раз проверила. Сиднем сидела, чтоб ей… не вставая с места. Только один раз вышла в кабинет заведующего, да и то дверей не закрывала. Именно тогда смылся Ярослав, он долго выжидал подходящий момент. Но сделал это еще при жизни. Ну, чего уставилась, Тадеуш еще был жив тогда! А когда возвращался — когда Ярослав возвращался! — его уже все видели.
— Ну и дела! — не мог прийти в себя Витольд. — А кого же милиция подозревает?
— Всех, конечно. И мы друг дружку тоже. Черт знает…
Спохватившись, я не докончила фразу и покосилась в угол за столом Витольда. Дьявола не было, может, потому, что место занято. Витольд сидел на своей доске и никак не мог прийти в себя.
— Это же надо! А я еще принес пластик для абажура. Думал, займемся…
— Покажи! Где он у тебя?
— Вот кусочек, и вот еще, побольше.
За несколько дней до ухода Витольда в отпуск нас обуяла страсть к изготовлению торшеров. На абажуры шел любой материал. Каждый из нас старался придумать что-нибудь пооригинальнее, чего еще не было. Витольд тогда принес лист плотной бумаги, изогнутый каким-то хитрым способом, что давало совершенно необыкновенный световой эффект. И вот теперь мы были намерены точно так же изогнуть твердый ломкий пластик. Ко вчерашней трагедии мы уже немного привыкли, напереживались — и хватит, пора включаться в нормальную жизнь. Только Витольд все еще никак не мог переварить страшное известие, хотя покойника знал мало. Но вот и он успокоился, и все мы с энтузиазмом набросились на пластик. Работать как-то не хотелось, наверное, все-таки сказывались вчерашние переживания.
Отрезав кусочек пластика, Витольд с Янушем попытались изогнуть его, как нам хотелось, но это оказалось не так просто. Мы с интересом наблюдали за ними и давали ценные советы.
— Может, немного надрезать бритвой? — предложил Янек. — Вот тут, в нескольких местах по самому краю.
— Не выйдет, — ответил Януш. — Лопается, я пробовал.
— А ты подложи рейсшину.
— Погоди, рейсшина слишком толстая. Что бы такое, потоньше… Попробуй линейку. Держи!
— Прихвати с другой стороны, а то соскальзывает.