Подполье на передовой

Андрющенко Владимир Ануфриевич

Партизаны были осведомлены о расположении немецких гарнизонов, передвижениях воинских подразделений. В отряде А. Егорова была своя небольшая типография, и партизаны выпускали листовки и распространяли их среди населения. Был в отряде радиоприемник. Принимали сводки Совинформбюро и доводили их через связных до сведения жителей станиц и города Новороссийска.

Немцы, несомненно, знали о том, что жители станиц и хуторов связаны с партизанами, всячески стремились обнаружить эти связи, угрожая строжайшими карами тем, кто знает и скрывает партизан, или обещая награду. На какие только ухищрения ни шли гестаповцы, чтобы обнаружить и внезапно напасть

на партизан. А. Егоров вспоминал интересный эпизод, происшедший в апреле 1943 года. Партизанский отряд возвращался с Черноморского побережья из района Утришонки в район Медвежьей щели и у станицы Нижнебаканской в лесу сделали привал. Чтобы обнаружить и внезапно напасть на, партизан, немцы нарядили полицаев и одного немца в женскую одежду и с корзиночками в руках пустили их по дороге на встречу с партизанами. Встреча состоялась, но немцам удалось сделать только несколько беспорядочных выстрелов, а затем они жизнью поплатились за свою хитрость.

Эсэсовцы мстили мирным жителям. За связь с партизанами, немцы в станицах Крымской, Верхнебаканской, Анапской казнили несколько советских патриотов, среди них, эвакуировавшуюся в Нижнебаканскую жительницу Ленинграда, эсэсовцы в 1943 году живой закопали в землю.

О делах партизан Анапского куста Степан Григорьевич Островерхов был осведомлен через связных. Вот записка А. Егорова к Островерхову от 20 апреля 1943 года. В ней он сообщает Степану, что вернулся назад "после, очевидно, вам известной операции".

"За такую трудную дорогу, - говорилось в записке, - я приболел, ребята тоже поистрепались, но сейчас вновь собранный отряд опять уже начал действовать и спать, не думаем.

Данные о положении на фронте сводятся сейчас к тому, что наши войска заняли Ярцево, Дорогобуж, Смоленск, Витебск, а здесь, на Кубани, - Троицкую и Славянскую и ведут активные наступательные бои за Крымскую.

Прошу сообщить насчет оружия, радиостанции, о положении в Новороссийске и что думаете делать дальше. С приветом А. Егоров".

Это письмо принесла от Егорова связная Надежда Крюкова. А утром пришел связной партизанского отряда и принес письмо от командира Новороссийского партизанского отряда. "Тов. Степан, я, как вновь назначенный командир отряда, - отмечалось в письме, - считаю необходимым сообщить, что т. Егоров серьезно заболел и, кроме него, в отряде есть несколько человек-больных и раненых. Крайне требуется неотложная ваша помощь кое-какими хлебными продуктами (хлеб, крупа), хотя бы немного жиров... медикаменты - бинтов, йода, ваты и марганца. Если требуется, можем прислать немного денег, но сделать это надо обязательно и быстро.

Считаю эту помощь нам, вашим партийным и гражданским долгом. И думаю, что вы это сделаете. Очень желательно решить дело насчет рации. Она нам нужна кик воздух. Сообщите или посоветуйте, как это сделать. Ждем ответа со специальным связным 21 - 22.IV, не позже.

С коммунистическим приветом

Командир отряда Рязанцев

"Встреча - тройка".

Связь с партизанским и партийным центром крепла. Секретарь крайкома партии А. Егоров беспокоился, если от Островерхова не было вестей более недели. 25 апреля 1943 года, спустя неполных пять дней после отправки Островерхову записки, А. Егоров пишет новое письмо, которое так взволновало островерховцев в тот памятный апрельский вечер.

"Тов. Степан!
– обращался А. Егоров.
– До сих пор мы не получили от вас ответа на нашу записку. Не понимаем, в чем дело, почему налаженная уже

связь не может до сих пор восстановиться?

Просим ускорить это дело. Принять необходимые меры, чтобы в дальнейшем она не прекращалась.

Дорогие товарищи!

Скоро 1-е Мая - международный праздник трудящихся. Вместе со всем советским народом будем праздновать этот праздник и мы, жители гор и лесов, народные мстители - красные партизаны, желательно отпраздновать этот праздник вместе с вами. Приглашаем вас или ваших представителей (3 - 5 человек) прийти к нам в горы на первомайский праздник, на нашу партизанскую маевку...

Надеемся, что вы это сделаете.

С партизанским приветом А. Егоров.

Командир партизанского отряда Рязанцев.

25. 4. 43 г."

Письмо написано Егоровым, а на обороте листа Рязанцевым сделана приписка - просьба во что бы то ни стало добыть медикаменты. Ответ ждут не позднее 30 апреля 1943 года.

Трудно, очень трудно приходилось связным из района города, расположенного на передовой, пробираться в партизанский отряд. Это был период последнего, самого ожесточенного наступления немцев на Малой земле: Связные приносили в партизанский отряд информацию от Островерхова, продукты, теплую одежду. А иногда, по тайным тропам переводили людей из города в партизанский отряд. Их сопровождали связные Островерхова. При себе они имели его сопроводительные письма. Некоторые из них хранятся сейчас в Краснодарском партийном архиве. Вот одно:

"Командиру отряда. При сем направляются в вверенный вам отряд новые бойцы, проверенные железнодорожники и новороссийцы разных организаций. Принимайте по паролю: "Сталин" от "Степана" по следующему номеру. (Далее шел список и в конце списка подпись). Ответственный за сопровождение (указывается кличка). От "Степана" такого-то числа 1943 года, гор. Новороссийск".

Потом, двадцать лет спустя после освобождения Новороссийска, бывший секретарь Краснодарского крайкома А. Егоров, рассказывая об островерховцах, отмечал: "Группа оказывала нам большую помощь информацией о положении на фронтах, давала сведения о расположении и планах немцев, помогала медикаментами и частично продуктами питания. В марте 1943 года, когда немцы начали готовить людей к отправке в Германию, мы приняли в свои ряды около 50 человек взрослого мужского населения из группы Островерхова и сформировали из них партизанский отряд".

Так, ежедневно, ежечасно рискуя жизнью, подпольщики вели борьбу с врагом, приближая заветный час победы.

Провокация

Островерхое встал рано. Не спеша оделся, прислушался к очередной перебранке в квартире Бабкиных и, надвинув на глаза старенькую кепку, вышел со двора. Утро стояло тихое, яркое и теплое. Из соседнего дома вышла с благостным лицом старуха. Поравнявшись с Островерховым, строго, словно пресекая возражения, сказала:

– Христос воокресе, Степан Григорьевич!
– и сунула ему в руку крашеное в луковой шелухе рыжее яйцо.

– Воистину воскрес, - сообразил Островерхое.
– Стало быть, сегодня пасха, Максимовна?

– Пасха, голубчик. Святое воскресение. Велик день, - старуха постояла, словно ожидая вопросов, вздохнула:- Вот к обедне иду в церковь. На Стандарт. Душу богу открыть, печали моя исцели.

– А! Ну, с богом!
– не желая обижать старую женщину, напутствовал ее Островерхов. А сам подумал: "В церковь не мешало бы сходить. Или, может быть, послать кого-то из наших? Не грех и листовок подкинуть".