Подпольный Баку
Шрифт:
Павел сделал еще несколько попыток заговорить и помириться, но девушка была непреклонна. Свернув в переулок, она направилась к дому другой дорогой. Павел, не желая оставлять ее одну, повернул следом.
Неугомонный ветер трепал волосы девушки.
Несмотря на поздний час, вокруг кипела работа.
В котлованы, вырытые в земле и обитые досками, десятки рабочих рук выливали из ведер нефть. Ее подносили из двух вышек, где время от времени из устья скважин появлялись доверху наполненные нефтью толстые, продолговатые желонки.
Всплески нефти чем-то напомнили Жене журчание и
Монотонно шумели маховики паровиков, приводимые в движение широкими приводными ремнями.
То и дело раздавались пронзительные свистки караульных, зорко следивших за тем, чтобы к нефтяным амбарам не подходили с ведрами посторонние.
Дежурный пожарник громко пел заунывную песню, не спуская глаз с неподвижных рычагов пожарной помпы.
Скрипели барабаны подъемных механизмов нефтяных вышек.
То тут, то там слышались перекликающиеся голоса нефтяников, заступивших на ночную вахту.
Причудливым блеском отливали нефтяные лужи по краям дороги; отраженные в них тусклые, забрызганные грязью и нефтью электрические лампочки казались сереброкрылыми птицами, которые спустились с неба отдохнуть после долгого перелета.
Вверху - будто окаменевшее агатовое небо, внизу, по земле, разгуливает ветер. То и дело налетая на струящуюся из труб нефть, он выхватывает из нее тяжелые, жирные капли горючей влаги и швыряет их в запоздалых прохожих.
Женя ускорила шаги.
Павел, идущий следом, сказал:
– Если бы ты послушалась меня и пошла сокращенной дорогой, - я о ней говорил, - твое платье не было бы в пятнах мазута.
Женя в карман за словом не лезла:
– Мазутные пятна смыть нетрудно. Пятна на совести страшнее, их керосином не выведешь.
Ответить Павел не успел. Они были уже у самого дома.
VI
На собрании революционного актива обсуждался вопрос огромной важности: как доставляется из-за границы и распространяется в России запрещенная литература.
Выступал Ладо Кецховели.
– До сих пор почти всю революционную литературу мы получали от ваших товарищей, живущих за границей. Особенно важной для нашей партии является ленинская "Искра". До недавнего времени мы получали из-за границы матрицы этой газеты и здесь печатали. Матрицы присылались из Лондона, в посылках на имя бакинского зубного врача Софьи Гинзбург. Несколько дней назад на таможне случайно была раздавлена посланная нам посылка. Матрицы попали в руки жандармов. Софью Гинзбург арестовали, начали допрашивать. Она держалась стойко, заявила, что знать ничего не знает о матрицах. Уверен, товарищ Гинзбург не выдаст революционной тайны. Мы сообщили о случившемся за границу, товарищам, которые отправляли нам посылки. Они советуют временно приостановить активную революционную деятельность в Баку, уйти в глубокое подполье и подыскать новые возможности для конспиративной транспортировки революционной литературы. Сегодня мы получили известие из Батуми: на пароходе компании "Паге", который курсирует по маршруту "Марсель-Батум", для нас имеется посылка с марксистской литературой. Передать ее нам должен корабельный кок. Перед нами стоит задача - доставить из Баку в Батум отпечатанные нашей подпольной
Ладо умолк, обводя присутствующих проницательным взглядом.
Царской жандармерии было кое-что известно о связях бакинских и батумских революционеров; поезда, курсирующие между двумя городами, кишели шпиками; тщательный обыск подозреваемых пассажиров, аресты стали обычным явлением. В последнее время сделалось невозможным вывезти без риска из Баку даже клочок бумаги.
Поднялась Женя:
– Если доверите, я беру на себя это поручение...
– Каким образом ты намереваешься выполнить его?
– спросил Павел, и в тоне его послышалась насмешка.
Девушка строго взглянула на парня:
– Это уж мое дело. Если задание будет поручено мне, я изложу свой план.
VII
Знакомство Жени с молодым человеком, назвавшимся Константином Ивановичем, шло своим чередом.
Однажды под вечер они сидели в открытом кафе на приморском бульваре. Женя была равнодушна к вкусным закускам на столе. Глаза ее выражали печаль и усталость. Она то и дело прикладывала ладони к вискам.
Константин Иванович, не понимая, что происходит с девушкой, строил всякие предположения:
– Куда устремлены ваши мысли, мой дорогой друг?
– спросил он.
– О чем вы думаете, Женечка? Вы похожи на человека, удрученного серьезными жизненными невзгодами.
Женя подняла глаза на своего собеседника.
– Вы правы, - сказала она.
– Жизнь утомляет человека, особенно, когда она однообразна. Каждый день - одно и то же, нет ни радостей, ни смены впечатлений. Дни мои похожи одни на другой, как капли воды, стекающие с карниза крыши в ненастный осенний день. Что ожидает меня в будущем?
Увы, ничего хорошего. Наверное, впереди одна только смерть. Ах, в моей жизни столько печального!... Вы, Костя, живете в центре города, удобно и весело, а я родилась в грязных, черных от сажи Сабунчах, там же выросла, училась, там и окончу свои дни. Я похожа на птицу, запертую в клетке. У меня есть крылья, но что мне в них, если я не могу взлететь. Я чувствую себя узницей. Мне не подняться ни к небу, ни к солнцу. Утомительная, однообразная жизнь - удел не только мой. Подобной жизнью живут тысячи, десятки и сотни тысяч людей. Разве есть у меня возможность куда-нибудь поехать или чем-нибудь развлечься?! Я уже не говорю о дальних расстояниях. Я лишена возможности отъехать от Баку даже за сто-двести километров.
Слова Жени заставили Константина Ивановича насторожиться.
"Кажется, она собирается куда-то ехать и подготавливает меня к этому, - смекнул он.
– Интересно, куда же?"
– Вас утомила жизнь в нашем богатом, цивилизованном Баку?
– спросил он вкрадчиво.
Женя вздохнула.
– Девушки и молодые женщины, которые не стоят и моего мизинца, живут счастливой, беспечной жизнью на собственных дачах, курортах, на берегу моря, путешествуют по Европе, а я вынуждена прозябать, губить свою молодость в этих жалких, промазученных Сабунчах. Справедливо ли это?