Подпорченное яблоко
Шрифт:
Гиббонс сжал кулаки. Лоррейн вцепилась ему в руку.
Внезапно Большой Дом распахнул дверь и ворвался в туалет, поводя вокруг пистолетом. Потом он вошел внутрь, закрыл за собой дверь, почти сразу же вышел и кивнул боссу:
– Все в порядке, мистер Станционе.
Гиббонс перевел дыхание. Лоррейн ослабила хватку.
Но облегчение длилось недолго. Если Тоцци и Джины там нет, где же они? Он бросил взгляд на клеенку, разостланную на полу между зеленым диваном и кухонным разделочным столиком.
По приказу Будды гориллы отпустили
Как только дверь в туалет закрылась, Лоррейн прорвало:
– Стенли, где они? Что он с ними сделал? Скажи мне. Пожалуйста, Стенли.
Сочувственно глядя на нее, Стенли пожал плечами:
– Не знаю, миссис Гиббонс. И хотел бы что-нибудь вам сказать, да не знаю.
– Но, Стенли, ты работал с ним. Ты должен знать...
Стенли только покачал головой и пожал плечами:
– Простите, миссис Гиббонс.
Тут встрял Живчик:
– Слушай, Стенли, а как насчет...
– Эй!
– раздался крик из туалета. Потом послышалось звяканье и звук удара. Затем погас свет, и комната погрузилась во тьму.
– Никому не двигаться! – закричал Стенли.
– Какого черта?
– Что случилось со светом?
– Мистер Станционе? С вами все в порядке? Все в порядке?
Гориллы запаниковали. Гиббонс слышал, как они сновали в темноте.
– Я сказал, не двигаться! Никому! – снова закричал Стенли.
Раздались два выстрела, и вспышки на секунду осветили комнату, но стреляли от лифта. Гиббонс схватил Лоррейн и бросил ее на пол, прижав сверху своим телом. Господи!
– Делайте, что вам сказали. Не двигайтесь. – Это был голос Беллза, и доносился он со стороны лифта. Затвор со стуком опустился, и мотор лифта заработал.
Еще две вспышки осветили тьму, и выстрелы отдались в ушах Гиббонса. Он прижался грудью к спине Лоррейн, заставляя ее распластаться на полу.
– И никаких глупостей, – бесстрастно предупредил Беллз и пропел: – «Или хочешь превратиться в свинью?»
Лифт со скрежетом пополз вниз, и Беллз снова выстрелил, удерживая всех на месте. Лифт опускался настолько медленно, что трудно было определить, может ли Беллз еще попасть в кого-либо из оставшихся наверху, но Гиббонс не хотел рисковать, ведь здесь была Лоррейн.
Прошло двадцать секунд, гориллы ожили и, спотыкаясь на клеенке и чертыхаясь, кинулись к туалету.
– Мистер Станционе? Мистер Станционе? С вами все в порядке?
Гиббонс услышал, как один из них стукнул в дверь туалета, затем послышались новые ругательства.
– Что случилось? – откуда-то сзади закричал Стенли.
– Господи Иисусе! – выдохнул Живчик. – Боже мой!
– Гиббонс? – Лоррейн трясло.
– Не вставай. – Гиббонс поднялся на ноги, но стоял, согнувшись, держа руку на бедре Лоррейн.
Тут снова замерцали лампы дневного освещения,
– Что случилось? – закричал Стенли, подбегая к туалету.
Гиббонс последовал за ним.
– Святой Боже! – Челюсть Стенли отвалилась, когда он заглянул внутрь.
Гиббонс бросил взгляд через его плечо. Гориллы столпились вокруг маленького императора-обезьянки, который, согнувшись пополам, корчился, обхватив голову руками. Две половинки разбитой фаянсовой крышки от унитаза валялись на полу. Большой Дом сидел неподвижно, с вытянутыми ногами, пятки вместе, его голова упала на грудь, а из основания шеи торчал нож. Прямо в спинной нерв, подумал Гиббонс. С хирургической точностью. Распределительная коробка на стене над головой Большого Дома была открыта.
Нетрудно было представить, что тут произошло. Беллз застал их обоих врасплох. Должно быть, он схватил пистолет Большого Дома и отключил ток. От его способности действовать в темноте мороз пробирал по коже.
Внезапно испугавшись за Лоррейн, Гиббонс обернулся к ней, но замер, увидев, что она стоит там, где он ее оставил, и смотрит на Живчика, который еле сдерживал слезы. Они представляли собой олицетворение скорби и печали, родственники жертв, застывшие от разрывающей сердце боли, поверившие наконец в то, во что так долго отказывались верить. Гиббонс почувствовал тяжесть в груди, колени его подгибались от горя – он переживал за Лоррейн. И за Тоцци.
Движущийся со скоростью черепахи лифт наконец перестал скрипеть и стонать. Звук открывающегося деревянного затвора эхом разнесся в пустой шахте. Как послание из ада. Дьявол вырвался на волю.
Глава 20
9.03 вечера
Просто не верится, что он оказался настолько глуп.
– Сюда, – сказала Джина.
В аллее было темно, и она прихрамывала, потому что потеряла одну туфлю, а земля была холодной и неровной. Бежать по булыжнику, когда одна нога разута, нелегко, но Джина не жаловалась. Она не жаловалась даже тогда, когда, пробежав полдороги к своему дому на другом конце Хобокена, Тоцци вдруг вспомнил, что у него нет ключей. Он никогда не носил при себе ничего, что могло бы выдать его, когда он был на задании. Ключи лежали в багажнике его машины, припаркованной у дома Живчика в Байонне. Как он мог забыть об этом! Идиот.
Теперь они снова направлялись к центру города, к складу универмага «Мэйси», где хранились платформы для парада. Идея принадлежала Джине. Она сказала, что они смогут спрятаться там. Но Тоцци не понравилась мысль снова возвращаться в город, к Колокольне.
– Давай пойдем прямо в полицейский участок, – предложил он.
– Это еще дальше, чем твоя квартира, – задыхаясь, проговорила Джина и потянула за цепь от наручников. – Склад ближе. Мы позвоним в полицию оттуда. – На бегу она все время тихонько икала от страха.