Подражатель
Шрифт:
Винтер поднял руку.
– Если то, что сейчас вывалится из этой дурацкой хреновой дыры в твоем лице, включает слово «статуи», – предупредил его Хэмм, – я бы советовал тебе ее закрыть.
Винтер опять благоразумно последовал совету, а Чеймберс же начал:
– Есть кое-что еще.
– Еще? – издевательски спросил Хэмм. – Ты имеешь в виду кроме мужчины, которому платят за реставрацию поврежденных статуй, делающего именно ту работу, на которую его наняли, и того, что двое членов развлекательного центра время от времени
– Есть кое-что еще, – повторил Чеймберс, дразня медведя, – что мы еще не задокументировали официально. Мы нашли иглу и битое стекло на месте убийства подростка. Мы считаем, что…
– Вы ошибаетесь.
– Но…
– Я сказал, что вы ошибаетесь! – перекричал его Хэмм, перепугав всех в наружном офисе, как раз притворявшихся, что не подслушивают.
– Сэр?
– Полное признание от Джеймса Меткалфа в отношении убийства Генри Джона Долана в Гайд-парке! – рявкнул Хэмм и швырнул ему стопку бумаги через стол.
Чеймберс и Винтер обменялись растерянными взглядами.
– Кого?
– Двадцать пять лет. Бездомный. Парк – его место, – объяснил Хэмм. – Он увидел возможность и воспользовался ею.
– Вы хотите сказать, что это было обычное ограбление? – спросил Чеймберс. – Быть такого не может.
– Правда? – Хэмм потянулся, забрал бумаги и начал листать. – Здесь он объясняет, как заманил жертву в парк под видом того, что продаст ему наркотики. Вот здесь он объясняет, как подбил Долана самостоятельно залезть на постамент, сказав ему, что там он спрятал заначку. А тут рассказано, как он колет его в затылок, парализуя его, забирает кошелек, часы и одежду, затем оставляет его умирать.
– Но, – начал Чеймберс, – как…
– У него была эта несчастная игла! – заорал Хэмм, заставляя его замолчать. – В крови жертвы, шприц был все еще мокрым от вещества. Дело нахрен закрыто!
Чеймберс выглядел раздавленным.
– Эти убийства никогда не были связаны, ты, тупой, тщеславный козел, – сказал ему Хэмм, явно смакуя момент. – Никогда не было никакой связи со статуями. Ты заработал себе отстранение на пустом месте.
– Отстранение?
– Ты меня слышал! – отрезал Хэмм и повернулся к Винтеру: – А что делать с тобой, я оставлю решать твоему начальнику. Ты теперь не моя проблема.
– А что с Альфонсом и Николетт Котиллард? – спросил Винтер, пока Чеймберс осмысливал новости.
– Расследование еще в процессе. Я подумал попробовать пойти в новом направлении на этот раз и отдать его кому-нибудь действительно компетентному.
– А кровь, найденная на веревке?
– О, извиите, – саркастично сказал Хэмм. – Я не подумал, что это твой первый день. Это абсолютно ничего не значит. Вы, двое идиотов, заполучили образцы незаконно. Мы не можем доказать, откуда они взялись, и теперь вы говорите, что подъемник чист. Это тупик! Просто убирайтесь с глаз моих, оба!
Все еще немного ошеломленный, Чеймберс последовал за Винтером в общий офис, игнорируя ехидные ухмылки и еще более ехидные комментарии подслушивавших
Льюис дожидался их у лифтов и похлопал своего друга по спине, когда они вошли внутрь.
Чеймберс невидяще уставился на него:
– Я был так уверен.
– Я знаю, – жалостливо улыбнулся он, когда подрагивавшие двери закрылись.
Чеймберс услышал, как хлопнула входная дверь, и быстро налил бокал вина, прежде чем Ева вошла в комнату. Ее взгляд метнулся с шипящих на плите сковородок до мерцающей в центре стола свечи, до винного бокала в его руке, до его перемотанного пальца, до отрепетированной улыбки, замершей на лице Чеймберса (одна часть «мне так жаль», две – «между нами все хорошо?», щепотка «я так рад тебя видеть» и крупица «я очень сильно обжег большой палец, готовя для тебя, и я улыбаюсь сквозь боль»).
Ее хмурое лицо смягчилось, и спустя мгновение она улыбнулась в ответ.
Сработало.
– Я думала, ты сегодня вечером на работе, – сказала она, принимая у него бокал.
– Смешная история на этот счет, – начал он, прежде чем сделать несколько глотков из своего бокала, чтобы потянуть время.
– …Да?
– Мы поговорим об этом после ужина.
– Нет. Мы поговорим об этом сейчас, – возразила Ева, отставляя свой бокал.
– Ладно. Только не злись. Помнишь то дело, над которым я работал? И помнишь, как ты всегда говорила мне просто следовать за своей интуицией, оставаться честным перед собой и тем, во что я верю?
– Я буквально никогда такого не говорила.
– Ну, я перефразировал.
– Тот раз, когда я сказала тебе не следовать за интуицией, а просто сохранить работу? Не оставаться честным перед собой, потому что нам надо платить по счетам? И к черту все, во что ты веришь, так как мы не можем позволить себе платить за это место с моей зарплаты?!
– Эммм.
– Бен, тебя что, уволили?
– Нет! Конечно же, меня не уволили! – заверил он и даже слегка рассмеялся, а Ева едва заметно расслабилась. – …Просто отстранили.
– Я ухожу.
– Чего?
– Я ухожу. Ты должен был работать, – сказала она ему, шагая к спальне. – Сегодня мой вечер с девочками с работы.
– Что, с теми заносчивыми партнерами фирмы, которые всегда разговаривают с тобой снисходительно?
Дверь захлопнулась у него перед лицом. Зная, что лучше не преследовать ее дальше по лофту, он уселся на пол.
– Я пойду пресмыкаться первым делом в понедельник утром. Обещаю, – позвал он через дверь. – Я облажался. То есть очень, очень, очень облажался. Я просто хотел… хотел поймать его, прежде чем он сможет навредить кому-то еще. Знаю, ты думаешь, что я хотел что-то доказать, что я умнее их, но это не так. Я просто думал, что могу не дать чему-то плохому случиться с тем, кто этого не заслуживает. Считал, что должен попытаться. И мне жаль, что ты на меня злишься, но об этом я не жалею.
Конец ознакомительного фрагмента.