Подростки
Шрифт:
Помечено число. Зачеркнуто.
Мне приснился сон. Очень страшный. Я кричу где-то совсем одна, меня никто не слышит. И тогда я куда-то иду через глубокие ямы. В них вода. А потом кто-то говорит: «Пора кончать с джоггингом». Совсем не Игорь. Люди, я расту или нет?
«Гнев есть кратковременное безумие», — Гораций, римский поэт. Прочесть изречение Горация Игорю.
Мы с Игорем в классе никогда не сидим за одной партой.
Что мой папа думает о гибели Тоси? Ну, с папиными воззрениями… И потом, он инженер депо по технике безопасности. Что он думает про это? Что он чувствует? Он мой отец. А Тося брат Игоря. Вот как получается. Тося был непримирим ко лжи — большой и самой маленькой, обычной. Если каждый себя внутренне проверит с предельной строгостью, выдержит проверку? Я выдержу?
У одной девочки в классе, Ренаты Гуцаевой, мать выходит замуж. Рената прибежала в учительскую жаловаться учителям — какое мать имеет право, она старая! Моя мама не выйдет вторично замуж, она любит отца, вот почему. Это плохо или хорошо?
Глава VIII
Игорь Вандышев
Игорь случайно заметил, что на первом этаже не прикрыто окно. Игорь пришел к зданию училища. Двери давно заперты. Сколько Тося рассказывал ему о мастерских, о лабораториях, о своей комнате технического творчества. Где-то она на втором этаже. Но всюду темно. Никого вокруг.
Дома, на кухонном столе, среди черновиков дипломной работы брата он нашел наброски локомотивов с реактивными двигателями и рельсолетов на воздушной подушке. Тося рисовал их, может быть, просто так. Или для фабрики учебно-наглядных пособий. А может быть, он мечтал о чем-то новом и серьезном? Не игрушечном? Спросить у кого-нибудь?
Не надо ни о чем ни у кого спрашивать. Не может он сейчас. Игорь прячется ото всех, кроме Али. В школе почти не бывает. Встреч со Светланой Сергеевной избегает: она хороший классный руководитель, но не требуется ему сейчас никаких классных руководителей, ни хороших, ни плохих. Он даже не знает, зачем поздно вечером пришел сюда. И что ему вообще нужно. У Игоря никогда не было интереса к железной дороге. Из-за Алиного отца даже возненавидел железную дорогу. Семен Аркадьевич любил в присутствии Игоря рассуждать о ремесле, которое выхолащивает, обедняет, и что это не торжество разума. Потом как бы спохватывался и спрашивал: «Но в вашей семье именно такое направление?» При этом выдавалась улыбочка. А сам в депо сидел, правда, незаметно, интеллигентно вроде бы: плакаты, инструкции, отдельный кабинетик. Локомотивы где-то там, за стеной. И возмущался: в Москве, мол, других ребят вроде бы и нет, кроме этих Вандышевых, с которыми согласилась бы дружить его дочь.
На первом этаже не прикрыто окно. Игорь попробовал. Так и есть. Окно открылось. Игорь подтянулся на руках, влез на подоконник, спрыгнул. Что-то зашуршало под ногами. Пол и все, что находилось в комнате, закрыто газетами. Стояли ведра с кистями, раздвижная лестница, пахло известью и краской: ремонт.
Игорь осторожно двинулся вперед, вышел в коридор. На стене висела огромная карта страны, на ней отмечены железные дороги. Крупно написано: «Год
Дальше было написано, что самая длинная в мире электрифицированная магистраль — Москва — Куйбышев — Омск — Новосибирск — Красноярск — Иркутск — Чита — Нарымская. 5500 километров.
Игорь долго разглядывал карту, нашел все пункты. За окнами училища горели фонари, поэтому все отчетливо было видно. Игорь отправился искать лестницу на второй этаж. Прошел мимо лаборатории контактной сети, механической мастерской, актового зала. И вот — лестница. Второй этаж. Здесь еще светлее: фонари на улице как раз на уровне второго этажа.
Где же комната технического творчества? Может быть, на ней нет таблички? Должна быть, если все остальные комнаты обозначены. Кабинет литературы, черчения, географии. Тут все налажено. Все сами делают. Вертящиеся стулья, таблички, стенды, декоративные решетки, электрогитары.
На стене висела, поблескивала медная жар-птица. Светильник. Тося приносил домой первые варианты. Чеканил дома. Игорь знал, где у жар-птицы выключатель, и зажег светильник. Вспыхнула маленькая лампочка. Он увидел дверь. На двери отчеканенная, тоже из меди, табличка — «Техническое творчество».
Игорь дернул дверь. Заперта. А ему надо войти. Он хочет побывать в этой комнате! Может быть, лучшие часы жизни его брат провел здесь. Игорь начал дергать двери других комнат — тоже заперты. Где же они хранят ключи?
Он шел и проверял каждую дверь — пинал двери ногами. И вдруг увидел фотографию на Доске почета. Пригляделся повнимательнее. Тося смотрел на Игоря.
Медленно Игорь спустился в комнату, где было открыто окно. Теперь на дверях прочитал: «Лаборатория электровозов».
Часть газет съехала, и он увидел колесную пару настоящего электровоза. Игорь начал лихорадочно отбрасывать газеты, и постепенно перед ним оказался в разобранном виде электровоз. Игорь тронул рукоятку управления. Поставил на одну позицию, на другую. Никакого включения. Колеса не вращаются. Он видел на чертеже Тосиного диплома пульт машиниста и позиции. Подвигал еще. Вспомнил: все в электровозе начинается от сжатого воздуха. Где компрессор? Шланги наверняка шли к компрессору.
Игорь выбежал за дверь. Шланги тянулись в соседнюю комнату. Надпись: «Компрессорная». Все правильно. Дернул дверь, и даже слишком сильно. Он боялся, что заперта. Дверь оказалась незапертой. Здесь тоже был ремонт. Отыскал на стене рубильник. Ввел его пластинки в зажимы — компрессор заработал.
Игорь вернулся к пульту. Подождал немного, чтобы компрессор накачал достаточно воздуха. Повернул рычажок — «Пантограф». Негромко щелкнув, поднялся пантограф, сбросив с себя в темноте листы газет.
Поворот рукоятки управления. Зашипел сжатый воздух, и щелкнули контакторы. Колеса на стенде начинают медленно вращаться. Игорь дальше переводит рукоятку.
Колеса разогнались, и уже от их движения взметнулись, зашелестели газеты на полу. Электровоз набирал скорость. А вокруг, поднятые ветром от колес, тревожными белыми птицами летали газеты. Игорь увидел кнопку «сигнал». Надавил ее.
Низкий голос сотрясал комнату, наполнял ее до краев. Он сотрясал здание училища, вырывался наружу во двор, на асфальт больших улиц, в город. И казалось, вслед за ним улетали в город тревожные белые птицы…