Подростки
Шрифт:
— Дмитрий, беги к Кошельниковым! — Степан коротко рассказал о том, что происходит в городе. — Пусть Елена немедленно отправляется на переселенческий пункт, подготовит там все для приема беженцев. Сегодня там лазарет может получиться, вместе с фельдшером Шаровым — вы помните его — они должны приготовить самое необходимое. Наташа пусть собирает женщин на помощь Шарову. Елена ей скажет, к кому сбегать. Передай Акиму, что ему придется ехать на подводе до тюрьмы — беженцев встречать. Лошадей достанем. Да обратно приведи с собой Валентина и Николая — побежите дружинников извещать.
— Ясно! — Митя был уже одет и пулей вылетел из избы.
Первые беженцы, действительно, скоро появились в поселке. Это были большей частью женщины с детьми, жены бедняков, на лачуги которых был готов обрушиться погром.
Через час у тюрьмы, за городом, куда еще не докатился погром, беженцев уже ожидали подводы. Пожилые рабочие — Аким Кошельников, Иннокентий Осипов, отец Николая и Михайла Тропин встречали женщин-беженок. Они усаживали их на телеги, уговаривали, как умели, и отвозили на переселенческий пункт.
Бледные заплаканные еврейки прижимали к груди перепуганных, черноглазых ребятишек. Грудные младенцы были завернуты во что попало: в рваные скатерти, шали, старые отцовские рубахи. Детишки не плакали, они только мелко-мелко дрожали и глядели на всех, как затравленные зверьки.
В больших светлых комнатах переселенческого пункта было приготовлено все, что смогли найти рабочие и их жены. Молодые работницы готовили еду из продуктов, собранных в поселке, кипятили молоко для грудных младенцев, утешали несчастных женщин:
— Здесь вас не тронут. В город пошла рабочая дружина. Она утихомирит погромщиков.
…Ребята быстро собрали дружинников и молодых рабочих. Револьверов на всех не хватило. Вооружались, кто чем мог. Доставали дробовики, даже старые кремневые ружья. А у кого и тех не было, брали ломики посподручнее — все не с пустыми руками.
Организованно, разбившись на несколько отрядов, двинулись дружинники в город. Шли быстро, боялись, что погромщики ворвутся в квартиры, начнутся убийства. Войдя в город, встретили старика и трех женщин с ребятами на руках. Еврейки были растрепаны. У старика на длинной седой бороде запеклась кровь. Увидев идущих навстречу людей, евреи в ужасе остановились. Они решили, что это с поселка тоже идут черносотенцы. Женщины молча опустились на землю, прижав к груди ребятишек. Старик закрыл лицо руками, опустил голову и застыл в позе безвыходного отчаяния и покорности судьбе.
— Не бойтесь, мы не черносотенцы, — крикнул Данила, подбегая. — Рабочие мы, дружинники, с поселка!
— В чем дело, отец? Что там в городе? — спросил, подходя, Степан.
Старик поднял желтое морщинистое лицо. В его глазах застыл ужас человека, только что видевшего смерть. Он долго, пристально смотрел на рабочих, затем произнес тихо и медленно, точно разговаривал сам с собой:
— Там умирают люди. Они убили мою дочь, громят наши лачуги, точно мы виноваты во всем. — Старик снова опустил голову и закрыл лицо руками.
Степан послал одного из дружинников проводить евреев до подвод, ожидавших на окраине города.
Двинулись дальше. Шли ускоренным шагом, почти бежали. Никто не проронил ни слова.
Группы,
— Товарищи, — предупредил Степан, — без команды не стрелять. И вообще стрелять только в самом крайнем случае и то вверх. Не расходиться, поодиночке нас могут перебить. За спиной громил — казаки и полиция. Им только повод нужен, чтобы арестовать каждого из нас.
Уфимская улица — одна из самых прямых в городе. В этот ранний час она была как на ладони, и перед рабочими открылась жуткая картина погрома. Ребят, пришедших с дружиной в качестве связных, охватило волнение, от которого задрожали руки и перехватило дыхание.
Огромная толпа бушевала около маленького домика. Крик, свист, вой доносились до дружинников. Громилы уже взломали дверь, вышибли окна. Когда боевики подбежали к домику, они услышали душераздирающий крик, казалось, так не мог кричать человек. Группа боевиков вбежала в дом, где уже вовсю хозяйничали громилы. Какой-то молодой парень крушил ломом столы, стулья, переплеты окон.
— Ни с места! — крикнул Данила. Парень обернулся, поднял было тяжелый лом, но увидев револьвер, быстро метнулся к окну и выскочил на улицу. Валя вместе со Степаном вбежали в соседнюю комнату. Она была в пуху, который, точно снег, покрывал весь пол и летал в воздухе. Валялись наволочки вспоротых перин и подушек. В углу здоровенный пьяный мужик в голубой праздничной рубахе держал левой рукой за горло мальчика еврея, а огромным кулаком правой размеренно бил мальчика по лицу и голове. Делал он это спокойно, не торопясь, с каким-то наслаждением, и при каждом ударе крякал. Голова мальчика, безжизненно откидываясь назад, стукалась об стенку, лицо было залито кровью, руки, как плети, повисли вдоль тела. Подскочив к громиле, Степан ударил его рукояткой «смита» по затылку. Мужик пошатнулся, выпустил свою жертву, но устоял на ногах и, повернувшись, непонимающе и тупо глянул на Степана. Тогда Степан еще раз ударил мужика уже кулаком и, подняв револьвер, крикнул:
— Убирайся отсюда, или… — вид оружия отрезвил мужика, и он бросился вон из комнаты.
Валя между тем занялся мальчиком. Он вытер кровь на его лице и, сбегав за водой, облил голову. Прошло несколько секунд, и мальчик вздохнул, слегка приоткрыл один глаз (другой совсем заплыл от опухоли). В это время подоспел санитарный отряд, который организовали из работниц Елена и фельдшер Шаров. Они быстро перевязали мальчика, и дружинники, оставив одного для охраны, пошли дальше. В этом доме боевики вырвали из рук громил еще и старика, которого избивали хулиганы.
В следующий дом бандиты еще не ворвались. Они били стекла и ломали двери, когда сюда подошли дружинники, которых было меньше, чем бандитов. Пришлось несколько раз выстрелить в воздух, чтобы разогнать убийц. Однако, едва погромщики убежали, на выстрелы тотчас же прискакало несколько казаков. Они, очевидно, были где-то поблизости. Всадники направились было к рабочим, но их решительный, боевой вид быстро охладил пыл казаков. Погарцевав немного, они поехали вдоль улицы, не обращая внимания на крики, несшиеся из еврейских домов.