Подруга Дьявола
Шрифт:
— А как продвигается ваше расследование? — поинтересовалась доктор Уоллес.
— Дело Люси Пэйн? Продвигается, но не так быстро, как хотелось бы. — Энни коснулась ее руки. Касание было легким и почти мгновенным, но она почувствовала, как Лиз вздрогнула. — Нам бы надо как-то встретиться, поговорить, сравнить наши записи: между этим делом и убийством Кевина Темплтона есть кое-что общее.
— Я в курсе, — отозвалась доктор Уоллес. — Я говорила с доктором Кларк, она ваш патологоанатом. Похоже, орудия убийства одинаковые.
— В обоих случаях
— Да. Весьма вероятно.
— Или скальпель?
— Тоже возможно. При таких ранах часто бывает невозможно точно назвать орудие поражения. Можно лишь сказать, что оно было очень острым. Правда, раздобыть скальпель не так-то просто для обычного мужчины, не врача.
— А для женщины?
— И для женщины. Но давайте перенесем наш разговор в морг. Вы меня там обязательно найдете. — Она улыбнулась. — Прошу прощения, мне надо сказать кое-что суперинтенданту Жервез, прежде чем она отключится.
— Тогда поторопитесь, — посоветовала ей Энни, поднимая бокал. — Пьем до дна.
Доктор Уоллес снова улыбнулась и, обойдя стол, села на свободный стул рядом с Жервез.
— Некомпанейская особа, — заметила Уинсом.
Энни посмотрела на нее:
— Уинсом, мне очень приятно видеть тебя веселой и довольной. Позволь мне угостить тебя. Как насчет чего-нибудь голубого или розового с зонтиком?
— О, даже не знаю, — растерянно произнесла Уинсом, прижимая к груди свой недопитый полупинтовый бокал.
— Да брось ты, отведи душу, — подмигивая, сказала Энни. — Кто знает, что случится завтра.
Склонившись к барной стойке, она попросила Сирила приготовить какой-нибудь из его фирменных коктейлей. Бармен обещал немедленно исполнить заказ.
— Послушай, — начала Уинсом, — в тот вечер…
— Ладно, проехали…
— Нет, не проехали. Прости, я виновата. Сожалею, что так бесцеремонно вела себя. Твои поступки касаются только тебя, и я не должна была осуждать… И Кева порицать тоже была не вправе…
— Да о чем ты?
— Понимаешь, я ведь тоже не ангел. Я рассказывала голому, привязанному к кровати человеку о смерти его дочери.
— Уинсом, да ты никак набралась? — удивленно спросила Энни. — О чем ты, черт подери, толкуешь?
Уинсом рассказала, как обнаружила Джеффа Дэниэлса и Мартину Редферн в отеле «Фэвершем». Энни расхохоталась.
— Подумаешь! — пожала плечами она. — Этот негодяй получил то, что заслужил.
— Причем от «черной суки».
— Тебя и вправду это волнует?
— Конечно. А когда ты мне рассказывала о том, что с тобой произошло, у меня в голове все перепуталось. Мне помнилось, что ты привязала голого мужчину к кровати в номере отеля.
— Да не привязывала я его ни к чему!
— Теперь-то я знаю. Просто у меня в голове возникла эта дурацкая картинка.
Энни в очередной раз надолго приложилась к кружке. Принесли коктейль для Уинсом. За столом запели «Ну почему он был таким красивым?». В недружном строе голосов Энни различила фальшивый тенор Бэнкса и, покачав головой, бросила:
—
Уинсом хихикнула.
— Ну, теперь ты знаешь все о том вечере, — сказала она. — Прости. Я вела себя как идиотка.
— Ты имела полное право сказать то, что думала, — ответила Энни. — Я совершила ошибку. Теперь все в порядке. Забудь.
— Значит, мои извинения приняты?
— Конечно! А тебя можно поздравить. Никто представить не мог, что ты способна на такой регбистский захват. Тебе бы за сборную Англии играть!
Уинсом рассмеялась.
— Ну, давай присоединимся. — Энни обняла Уинсом за плечи, и они, захватив свои бокалы, подошли к столу как раз вовремя, чтобы поддержать песню. «И от него нет пользы никому, и никому нет дела до него», — вступили они в хор.
18
Бэнкс испытывал подлинное удовольствие от поездки в Лидс. Была прекрасная погода, машин на дороге было немного, и айпод занимал его, извлекая из своей обширной памяти мелодии Дэвида Кросби, Джона Кейла, групп «Пентангл» и «Гриндерман». Затылок слегка ломило после обильных возлияний на поминках по Кеву Темплтону; перед выездом Бэнкс попытался нейтрализовать похмелье таблеткой парацетамола — пока не помогло. Слава богу, у него хватило благоразумия не прикладываться к крепким напиткам и заснуть на диване у Хэтчли, правда, дети разбудили его спозаранку. Энни ушла из паба рано и перед уходом обещала как-нибудь снова наведаться в Иствейл, чтобы поговорить с Элизабет Уоллес. Они с Бэнксом условились вечером вместе поужинать и обменяться впечатлениями.
Джулия Форд согласилась встретиться с Бэнксом в одиннадцать часов; в телефонном разговоре ее голос поначалу звучал несколько смущенно, однако говорила она вежливо и доброжелательно. В Лидсе Бэнксу повезло поставить машину на парковку, расположенную неподалеку от Парк-сквер, и он появился в офисе в назначенное время. Молоденькая секретарша, поливающая цветы в вестибюле, вежливо приветствовала его и, позвонив по телефону, проводила в кабинет Джулии.
Джулия Форд встретила Бэнкса, встав из-за своего большого, аккуратно прибранного стола. Склонившись вперед, она с улыбкой протянула ему руку. В кабинете чувствовался легкий, утонченный запах ее дорогих духов.
— Старший инспектор Бэнкс! — приветствовала его она. — Рада видеть вас снова!
— Наша радость взаимна, Джулия, — галантно ответил Бэнкс. — Вы позволите называть вас по имени?
— Конечно. А вы Алан, не так ли?
— Да. Вы совсем не изменились со времени нашей последней встречи.
И это была правда. Прическа осталась прежней: шоколадного цвета волосы завитками лежали на плечах, правда, кое-где в них светились серебряные нити. Глаза все так же внимательно и оценивающе смотрели на собеседника: ни на минуту она не прекращала сравнивать, анализировать, делать выводы. Джулия села, аккуратно расправив юбку. Миниатюрная, за большим письменным столом она казалась еще меньше.