Подруга Мародеров
Шрифт:
Когда парты были выстроены вдоль стен, а сумки и учебники скиданы в общую кучу в углу, шестикурсники разошлись по кабинету, заняв позиции. Гвин остался стоять у доски, закатав рукава и пристально глядя на своих подопечных.
– Итак, чтобы вызвать телесного Патронуса не достаточно просто произнести слова и взмахнуть палочкой, - заговорил он четко и внятно.
– Вы должны вспомнить самое счастливое воспоминание. Оно может быть одно. Но самое мощное. Такое, чтобы его хватило для создания защитника. Чтобы то зло и отчаяние, что несет в себе дементор, было не способно разрушить свет вашего воспоминания.
Джейн зажмурилась, пытаясь вытащить что-то из своей памяти. Но вместо счастья в голове проносилось только плохое. Боль Римуса, правая рука, которая почти не слушалась и постоянно ныла тупой болью, страх ночью в полнолуние, угнетающая жизнь с бабушкой, похороны и гибель семьи, развод родителей. И тот миг, когда любимый брат, Ник, умер буквально у нее на руках. Она не могла, не могла быть счастливой, когда за последние месяцы в ее жизни произошло столько плохого, что оно заслоняло все, что было до этого. Все то, что могло бы быть счастьем. И было им, безусловно. Джейн попыталась вспомнить тот день, когда ее приняли в команду Гриффиндора, как она была рада. Но перед глазами невольно всплывали недавние вечерние тренировки, на которых ничего не получалось из-за правой руки. Ее отчаяние и злость на саму себя и свою непокорную вышедшую из строя руку.
– Готовы?
– поинтересовался Гвин. Почему так быстро? Уже прошли эти минуты? Класс согласно загудел, и Джейн открыла глаза. Она так ничего и не выбрала. Но ведь воспоминание о сборной хорошее. Просто нужно попытаться не приписывать к нему то, что происходило сейчас. Тогда она была беззаботной счастливой второкурсницей, практически чудом обошедшей на отборе более опытных претендентов на свою позицию.
– Теперь слова, - продолжал профессор Гвин, и взгляд его с искорками скользнул по внимательному лицу Марлин Маккинон.
– Экспекто патронум. Довольно не сложно. Сложнее - держать концентрацию на своем счастливом воспоминании и не дать отчаянию, боли и всему самому плохому вылезти наружу.
Джейн попыталась сосредоточиться. Крепко сжав палочку, она произнесла вместе с остальными:
– Экспекто патронум!
Но у нее ничего не получилось. Как и у большинства. А вот у некоторых из палочек вырвался свет, неочерченный в какие-либо фигуры.
– Попробуйте сильнее сосредоточиться на ваших воспоминаниях, - наставительствовал Гвин.
– Переживите вновь те эмоции. Или попробуйте сменить воспоминание. Возможно, те, что вы выбрали, не достаточно сильны.
Но до конца урока у Джейн так ничего и не вышло. А вот у Джеймса со второй попытки получилось какое-то неясное облако света, а потом оно приобрело очертания чего-то большого. К звонку и у Сириуса тоже вышло создать слабого защитника, без четкого образа. Но вызвать полноценного телесного Патронуса удалось лишь одному человеку - и им оказалась, на удивление всех, Марлин Маккинон. Весь класс ахнул, когда из ее палочки вырвался не луч света, а светящееся, будто сотканное из серебристых лучей животное, лисица с пышным хвостом. Она пробежала по всему кабинету, ныряя между учеников,
– Все видели?
– громко произнес профессор Гвин.
– У мисс Маккинон неплохо получилось. Будем надеяться, что в трудной ситуации он вас не подведет. Ведь при встрече с дементором все будет намного сложнее, чем в светлом классе. Поэтому и вам еще предстоит совершенствовать свое умение. А пока, пожалуй, вы заслужили, десять баллов Гриффиндору.
Он посмотрел на девушку, и та зарделась под его взглядом, но не сдержала счастливой улыбки. Для Джейн же, у которой ничего не выходило, урок больше напоминал пытку, и она была рада услышать трель звонка.
– На следующем занятии продолжим!
– известил профессор, прежде чем покинуть кабинет.
========== 28. ==========
В коридоре Джейн нагнала друзей. Они бурно обсуждали прошедший урок. Джеймс все пытался разгадать, каким был его Патронус, силуэт которого получилось создать. А Питер вздыхал, что у него не вышло ничего, помимо белого света.
– А почему у тебя не получилось?
– поинтересовался Сириус у подошедшей подружки. Она лишь пожала плечами.
– Не знаю. Наверно, я не достаточно счастливая для этого. Сохатый, о чем было твое воспоминание?
Джеймс как-то странно улыбнулся. Лицо его говорило о том, что он напряженно придумывает, как выкрутиться из сложившейся ситуации, ничего не говоря. И Джейн заметила это.
– Да ладно, расслабься, - ухмыльнулась она.
– Если захочешь, расскажешь в другой раз. Но несложно догадаться.
– В смысле?
– Джеймс резко затормозил и устремил на подругу загнанный взгляд. Джейн приподняла брови, пораженная такой реакцией на свои слова. А вот Сириус рассмеялся:
– Конечно, к Траутен не ходи. Очевидно, что это что-то связанное с кем-то очень рыжим и очень даже красивым.
Мимо компании как раз прошествовала Лили Эванс. Но она даже не повернула головы, а умчалась вперед, явно торопясь куда-то. Джеймс проводил ее взглядом и улыбнулся. То ли от того, что она прошла рядом, то ли потому, что ответа на вопрос удалось избежать.
– А ты?
– он повернулся к Сириусу.
– Ты-то о чем думал, когда вызывал Патронуса?
– Скажу, когда он станет телесным, - хитро потянул Блэк.
– Ладно, пошлите уже, - поторопила друзей Джейн.
– А то трансфигурация сейчас начнется.
Когда мародеры вошли в класс, они с удивлением заметили, что одна из последних парт была занята весьма странной парочкой - Лили и Римус. Джейн удивленно переглянулась с ребятами, наткнувшись на их такие же непонимающие взгляды. А потом с грустью перевела глаза на Лунатика. Он сидел, уткнувшись в книгу, но словно почувствовал ее взгляд и посмотрел в ответ. Но мгновенно отвернулся. Джейн заметила, что Лили наблюдала за этой сценой, кисло улыбнулась ей в ответ и потопала на свое место рядом с Питером. Она изо всех сил честно пыталась сосредоточиться на трансфигурации, понимая, что если не усвоит материал сразу, то ее ждут серьезные проблемы. Из-за сложности темы в классе на удивление никто не занимался посторонними делами и не болтал. Лишь Джеймс и Сириус порой о чем-то бегло перешептывались. И с задних парт время от времени слышались голоса двух удивительных и никак не подходящих для этого людей.