Подруга Мародеров
Шрифт:
– Римус, - прошептала Лили, примерно через пятнадцать минут после звонка. Люпин чуть повернул голову, прислушиваясь.
– Можно с тобой поговорить?
В глазах юноши промелькнула тень удивления.
– Давай после урока, Лили, - одними губами ответил он. Но Лили решительно покачала головой. Она и так долго собиралась с духом, чтобы вот так вот начать болтать во время занятия, да еще и у Макгонагал. Но это был наилучший вариант, потому что так у Люпина не было шанса не услышать ее слова и уклониться от этого
– Я хотела поговорить о Джейн, - продолжила Лили, завешивая лицо волосами, чтобы Макгонагал не увидела, как шевелятся ее губы. Из-за этого лицо Люпина было вне зоны досягаемости, но она заметила, как с силой его рука сжала перо.
– Знаешь, что я вчера видела?
– продолжила Лили, поняв, что не дождется ответа.
– Я видела слезы на ее лице. Представляешь? Впервые. Ей очень плохо от того, что ты не можешь ее простить. Она чувствует себя виноватой.
Римус продолжал молчать. Эванс аккуратно отодвинула прядку, чтобы увидеть его лицо. Застывший взгляд, сжатые губы.
– Римус, - Лили склонилась еще ближе к парню, - она стала чувствительней после того, что произошло летом. Они оставили ее. Самые близкие люди. А теперь ты делаешь то же самое, уходя из ее жизни. Ты разбиваешь ее сердце, когда оно и так разбито.
Лицо Люпина дрогнуло, и его взгляд перескользнул на спину Джейн.
– Я не знаю, что произошло между вами, - Лили выпрямилась, так как не знала, что еще сказать, и это был последний аккорд в ее речи в помощь подруги, - и это не мое дело, но я вижу, что вам всем, тебе, Джейн, и всей вашей компании, плохо. Я не берусь осуждать ни тебя, ни ее, но просто подумай, у тебя лучшие друзья, какие только могли быть. И ты им нужен. Дай им шанс. И себе тоже.
Девушка замолчала и отвернулась, возвращаясь к Макгонагал, и мысленно благодаря небо, что профессор не заметила ее пылкой речи. И искренне надеялась, что это поможет. Наверное, она так переживала потому, что сама мечтала о таких друзьях, как сидящий рядом староста Гриффиндора. Да и кто не восхищался хотя бы тайком дружбой мародеров?
После урока ученики заспешили в Большой зал, на обед. Лили по пути ободряюще улыбнулась Джейн и, догнав Марлин и Амелию, пошла вместе с ними.
– Чем займемся после обеда?
– поинтересовался Питер у друзей. Но особого ажиотажа этот вопрос не вызвал. В непривычном молчании мародеры вошли в зал и заняли свои места. Джеймс и Сириус о чем-то разговаривали в полголоса, но Джейн особо не вслушивалась. Аппетита не было, скорее движениями, доведенными почти до автоматизма, девушка накладывала еду в свою тарелку. Уже по сложившейся за эти дни традиции место для четвертого мародера всегда оставалось свободным. Вот и теперь между Джеймсом и Джейн оставалось расстояние.
– Я думаю, это не плохой вариант, - громко сказал Сириус, обращаясь к Поттеру, заставляя Джейн, наконец, обратить на себя внимание. Она подняла глаза на Бродягу. И тут лицо его изменилось, в глазах появилось что-то безумно важное, удивительное. Питер, сидевший рядом с ним, тоже уставился куда-то за спину Поттеру и Картер.
–
– нахмурился Джеймс и тоже обернулся. Джейн последовала его примеру. И тотчас сердце участило биение. Сзади стоял Римус, в нерешительности сжимая в руках сумку. Поняв, что все заметили его, он слегка замялся и произнес:
– Привет.
Никто не смог ответить ему. Сердца сжимались. Они словно боялись спугнуть то, что могло произойти.
– Можно к вам?
– все так же смущенно продолжил Люпин. Джеймс улыбнулся первым.
– Конечно! Твое место ждет тебя!
Сириус и Питер тоже заулыбались во все рты. Джеймс ладошкой похлопал по скамейке, указывая на место. Римус скинул сумку на пол и уселся. Но по его лицу было видно, что он все еще чувствует себя несколько неуютно. И Джейн, сидящая рядом с ним, почти слышала, как стучит его сердце.
– Так!
– Сириус хлопнул в ладоши.
– Мы снова вместе! Супер!
– Давайте договоримся, - подхватил Джеймс, - ничего не было. Все по-прежнему. Забыли.
– Я за, - согласился Питер и улыбнулся Лунатику. Тот ответил робкой улыбкой. Будто все еще сомневался в правильности своего поступка. Джейн внимательно смотрела на Римуса, позабыв о еде. И когда он повернулся к ней, она просто долго-долго смотрела в его глаза. И он не отводил взгляда. Никто не прерывал этого бессловесного диалога. Пока, наконец, Люпин не улыбнулся. И тогда Джейн прошептала:
– Прости меня.
И Римус мягко коснулся рукой ее ладони.
– И ты меня. Я не хотел.
– Я знаю.
И Джейн улыбнулась в ответ. А по телу разливалось волшебное тепло. Теперь все будет хорошо. Все вернулось.
– Вот и славно!
– радостно воскликнул Джеймс. И после этого сразу воцарилась непринужденная легкая атмосфера. Друзья болтали об уроках, о квиддиче, обсуждали Патронусов. У Римуса тоже не получилось вызвать ничего, как и Джейн. Но это и понятно. В его жизни была большая трагедия, его боль. И ему было не так-то просто почувствовать себя счастливым. Особенно после произошедшего недавно.
Когда друзья покидали Большой зал, Римус задержал Джейн, и они отстали от остальных.
– Как твоя рука?
– в волнении спросил юноша. Джейн опустила взгляд. Рука все еще плохо слушалась и горела по ночам. И в самых страшных кошмарах девушке казалось, что она никогда не вернет прежнюю чувствительность и работоспособность.
– Нормально, - подумав, ответила она. И для правдивости добавила.
– По ночам болит. Немного. Почти не заметно.
В глазах Римуса появилась темная тень боли. Он покачал головой и взял подругу за правую руку. Ее пальцы даже не дрогнули от прикосновения. Джейн почти не ощущала их, лишь ноющую боль, уже ставшую привычной. Парень медленно отогнул рукав мантии и рубашки, и глазам предстал длинный шрам от кисти до локтя, уже покрывшийся коричневой коркой, но кожа вокруг него еще была воспаленно-розовой, со стянутыми складками. А чуть дальше за этим оттенком шло нечто зеленоватое, совсем нездорового цвета.