Подснежник
Шрифт:
– Заткни его, Джек! – бросает мне Гарри.
Я беру с пола носки и заталкиваю их Чарли в рот.
– Теперь поднимите ему ноги.
Бердсли наклоняется и, взявшись за связанные лодыжки Чарли, поднимает его ноги вверх – мясистые, с желтоватыми ступнями. На мизинце правой ноги приклеен небольшой кусочек мозольного пластыря.
Гарри опускается перед Чарли на корточки и глядит на него своим знаменитым «бешеным» взглядом.
– С твоей стороны было очень нехорошо лгать нам, – говорит он. – Просто-таки опрометчиво. Но ведь это никогда больше не повторится, правда?
Чарли яростно кивает и даже пытается что-то сказать сквозь плотный шерстяной комок, которым заткнут его рот.
Гарри цокает языком и качает головой.
– Никогда не пытайся разговаривать с полным ртом, Чарли, детка. Это невежливо.
Он вынимает из кармана зажигалку. Очень стильный позолоченный «Ронсон».
– Держите крепче, – говорит он.
Гарри откидывает колпачок и щелкает зажигалкой. При виде огненного язычка Чарли дергается, пытаясь вырваться, но мы держим его крепко. Гарри подносит зажигалку сначала к одной ноге Чарли, потом к другой, так что пламя лижет кожу на подошвах. Смотритель автостоянки разражается приглушенными воплями.
Через несколько секунд Гарри гасит огонек и закрывает колпачок зажигалки. Чарли, расслабившись, буквально повисает у нас на руках и шумно дышит через ноздри.
– Вот видишь, – говорит ему Гарри, – на самом деле все очень просто. Мы вполне можем работать вместе. Все давно прекрасно организовано и налажено. Тебе нужно только раз и навсегда запомнить, кто из нас босс.
Он снова щелкает зажигалкой и начинает поджаривать Чарли пятки. Тот дергается. Изо всех сил стискивает зубами вонючие носки во рту. Из его горла – из самой глубины – исторгается сдавленный вопль, но он кажется каким-то далеким.
– Это только маленькая порция, Чарли, – говорит Гарри. – Чтобы ты имел представление о том, что будет, если ты попытаешься нас нагреть. Если будешь лгать нам. Если решишь настучать на нас. Если ты вообще сделаешь что-то такое, что нам не понравится…
Он гасит зажигалку и пристально глядит Чарли в глаза.
– Все, что от тебя требуется, это отстегивать нам нашу долю. Только и всего. Понятно?
Чарли быстро кивает, слезы катятся по его щекам.
– Вот и отлично. – Гарри легонько треплет его по голове. – Молодчина. Ну, еще разок – чтобы уж наверняка запомнил…
И он снова принимается жечь Чарли зажигалкой. Я чувствую запах горелой кожи. Отвратительный, пугающий запах, настоящий смрад. Но вот все позади. Мы отпускаем Чарли, и Гарри собственноручно вытаскивает носки у него изо рта. Чарли дрожит. Он всхлипывает, тяжело, с присвистом дышит и пытается что-то сказать.
Гарри благосклонно кивает.
– Хорошо, хорошо, – говорит он. – Расскажи нам все, да поподробнее.
– Мы хотели остановиться, – бормочет Чарли. – Правда хотели! Но не могли. Если бы мы настроили паркометры как положено, выручка сразу бы подскочила, и в главной конторе могли возникнуть подозрения.
– И поэтому вы продолжали делать то же самое.
– Ну да. А что еще нам оставалось? Мы вроде как привыкли. Каждый получал свою долю,
– И когда кое-какие люди вдруг исчезли, ваши доходы возросли еще больше, правда?
Чарли кивает.
– Ты просто не знал, что делать со всеми этими деньгами, не так ли, Чарльз?
Чарли качает головой.
– Что ж, могу тебя обрадовать – теперь все твои трудности позади. Мы обо всем позаботимся. А теперь давайте займемся делом. Бердсли, будь другом, приготовь нам по чашечке чая.
– Чего? – откликается Бердсли.
– Поставь чайник, сынок. А ты, Джек, развяжи мистера Чарльза. Готов спорить, ему страсть как хочется чаю!
– Угу. – Бердсли несколько сбит с толку. Все же он кивает и спускается по лестнице на первый этаж.
– И не забудь сначала согреть заварочный чайник! – кричит ему вслед Гарри.
Мы едем назад, на восток. Высаживаем Бердсли у Шепердс-буш. В качестве аванса Гарри сует ему внушительную пачку денег. Он может позволить себе подобную щедрость. Гарри договорился, что мы будем снимать с аэропортовской стоянки по тысяче в неделю. Легкие деньги, что и говорить.
Мы въезжаем в город по Уэствейской эстакаде. Уэствей… Я вспоминаю разные слухи, которые ходили насчет Джимми. Может быть, он и вправду где-нибудь поблизости.
– Все в порядке, Джек? – спрашивает Гарри.
– Да.
Мчимся по эстакаде. Мне хочется спросить, верно ли, что Джимми Мерфи внес, так сказать, личный вклад в строительство этой громадины. Но я не осмеливаюсь.
– Хочешь выпить? – предлагает Гарри.
– Конечно, почему бы нет?
У Паддингтонского вокзала мы сворачиваем с эстакады и едем в одну из подозрительных забегаловок на Прэд-стрит, которые гордо именуют себя питейными клубами и которым Гарри оказывает покровительство. Местная шпана в шоке, хотя изо всех сил старается не пялиться. Все нервничают, все предельно вежливы. Выпивка, разумеется, за счет заведения. Почтение – вот в чем дело. Почтение и авторитет.
– Тот парень, которого ты нашел, вроде ничего, в порядке… – говорит Гарри, когда мы берем по второй порции «бакарди».
– Бердсли? Да, я думаю, он справится.
– Сегодня было просто. Сложнее будет обломать рога грузчикам. Среди них есть действительно отпетые типы. Кроме того, ставки там значительно выше, поэтому я не думаю, что они легко согласятся платить нам нашу долю.
– Как говорится, поживем – увидим, да, Гарри?
Я улыбаюсь ему широкой и совершенно идиотской улыбкой.
– Эти придурки думают, что они сами способны со всем управиться, – говорит Гарри. – Я имею в виду стекляшки, технические алмазы. Когда имеешь дело с таким грузом, необходима правильная организация дела!
– В таком случае нам достаточно будет только указать им на ошибочность их подхода, не так ли?
Мы смеемся. Заказываем еще по стаканчику. Потом Гарри внезапно смолкает и погружается в задумчивость.
– Я хотел поговорить с тобой еще об одной вещи, Джек.
– Да?
– Это довольно деликатный вопрос, – негромко говорит Гарри, окидывая взглядом зал.