Подснежник
Шрифт:
Мы как автоматы повторяем его движение. Кажется, этот аристократ полностью подчинил нас своему влиянию.
– Итак, – продолжает он своим сочным баритоном, – чему я обязан удовольствию видеть тебя, Гарри? И твоих очаровательных друзей, конечно…
– Честно говоря, Тедди, мы к тебе по делу.
– Ага, – произносит Тедди с тенью сожаления в голосе. – Почему-то я так и подумал.
Гарри делает небольшой глоток из своего бокала и ставит его на журнальный столик.
– Не будем ходить вокруг да около и перейдем
– О Господи… – Тедди слегка морщится, но в целом ему удается сохранить приветливое выражение лица. – Надеюсь, ничего плохого не случилось? Терпеть не могу неприятности!..
– Увы, случилось. И предмет нашего разговора будет весьма неприятным.
Теперь я отчетливо вижу, что Тедди тоже нервничает. Он опускает голову и долго глядит в бокал с джином.
– В таком случае, – негромко говорит он, – расскажи мне, в чем дело.
– Бернард Оливер, – говорит Гарри и пристально смотрит на лорда, ожидая его реакции.
Тедди пожимает плечами.
– Семнадцатилетний паренек-проститутка, которого нашли разрезанным на куски. Тело было упаковано в два чемодана, которые нашли на поле меньше чем в пяти милях от твоей загородной усадьбы.
Тедди задумчиво водит пальцем по кромке бокала. Потом он медленно поднимает голову.
– Вот как? – говорит он.
– Да. – Гарри делает чуть заметную паузу. – Он ведь присутствовал на одной из твоих вечеринок?
Лицо Тедди стремительно теряет свое жизнерадостное выражение.
– Может быть.
– Что значит – «может быть»?
– Не думаешь ли ты, что я в состоянии запомнить имена всех этих юношей? Впрочем, Скотленд-Ярд утверждает, что он вполне мог там побывать.
– Скотленд-Ярд? Ты хочешь сказать, что с тобой разговаривали не местные легавые?
– Нет, разумеется. Ведь расследование велось на самом высоком уровне, если ты понимаешь, что я имею в виду. К нему не допустили даже полицейских из Отдела по расследованию убийств. На той вечеринке было несколько весьма высокопоставленных гостей, так что… Необходимо было исключить малейшую возможность огласки. Все стремились во что бы то ни стало избежать скандала.
– Но ведь убийца мог быть среди присутствующих.
– Это не исключено. Но ведь в самом «Харктуэлл-лодж» ничего не произошло! Ничего выходящего за рамки закона, если можно так выразиться. Поэтому, когда полиция предположила – только предположила! – наличие связи между этим… прискорбным случаем и неофициальным приемом, который сочли возможным посетить высокопоставленные государственные и церковные деятели, расследование было довольно быстро остановлено.
– Вероятно, об этом кто-то специально похлопотал?
– Послушай, Гарри, ты говоришь так, будто речь идет о каком-то… преступном сговоре! Уверяю тебя, ничего такого нет! И не было! Никто не знает, что случилось с этим беднягой. И не
– Но ведь это означает, что какой-то больной психопат, совершивший жестокое убийство, останется безнаказанным. Вы что, сознательно его защищаете?
– Вот не думал, Гарри, что ты так расстроишься из-за еще одного нераскрытого убийства.
Гарри весь подбирается. Его брови топорщатся от ярости, руки сжимаются в кулаки. Он готов что-то сказать, но только шипит сквозь стиснутые зубы. Наконец он с видимым трудом разжимает кулак, чтобы взять со столика бокал. Поднеся его к губам, Гарри делает большой глоток джина.
– Да, то, что случилось, – это действительно ужасно, – спокойно продолжает лорд Тереби. – Но в данный момент мы ничего не можем поделать. Кроме того, существуют и другие, не менее важные проблемы. Например, как раз сейчас в нижней палате парламента находится проект, касающийся реформы закона о гомосексуальных связях. Скандал с гомосексуальной окраской – особенно если в него окажутся вовлечены столь высокопоставленные общественные и государственные деятели – может затруднить или вовсе сорвать принятие этого законопроекта.
– Ты имеешь к нему какое-то отношение?
– Я поддерживаю законопроект в палате лордов, – отвечает лорд Тереби не без доли самодовольства.
– А ты не боишься, что в результате вся твоя конспирация полетит к чертям?
– Что ж… – Тедди слегка усмехается. – В своих выступлениях я неизменно подчеркиваю тот факт, что сам я не питаю личной заинтересованности в положительном решении вопроса. Подобную позицию – если прибегнуть к спортивной терминологии – можно назвать любительским статусом. Всегда и везде я настаиваю на том, что не являюсь играющим тренером или чем-то в этом роде.
– Очень смешно, Тедди!
– Не занудничай, Гарри. Ты сам прекрасно знаешь, что осторожность – неотъемлемая составляющая доблести. А этот законопроект – он действительно очень важен.
– Это в нем речь идет о легализации связей с лицами, достигшими двадцати одного года? Но твой проект не сделает законными мои отношения с Тревором. Да и Берни было еще далеко до двадцатиоднолетия.
– Но ведь это начало, не так ли? Дело сдвинулось с мертвой точки. И если мы будем соблюдать осторожность и вести себя в рамках, закон не станет обращать на нас внимание.
Гарри пренебрежительно фыркает, потом окидывает Тереби ледяным взглядом.
– Посмотри на меня, Тедди, – командует он. – Ты говоришь – никто не знает, кто убил Берни. Ты уверен в этом?
Тедди глядит ему в глаза и кивает:
– Да.
В следующее мгновение Гарри вскакивает и хватает лорда Тереби за горло. Глаза старика вылезают из орбит, дряблое лицо багровеет.
– Лучше не лги мне, Тедди!
– Пожалуйста, Гарри! – Глубокий баритон лорда превращается в хрип. – Я говорю правду…