Подвальная станция
Шрифт:
— Господи! Ты думаешь, что стоишь такого дела?
— Советник, ты не сможешь победить при голосовании по станции Надежда. Ари распоряжается госпожой де Франко или по крайней мере ее банковским счетом. Договоренность… де Франко собирается попытаться воздержаться, что, в крайнем случае, немного приоткроет для избирателей ее истинную суть. Забудь, что слышал это от меня. Но если ты не добьешься равенства голосов и отправишь дело в Генеральный Совет, это станет неизбежным. Ты выкупишь меня и моего сына у Резьюн, Советник… и я заговорю. Я даже сделаю больше — вне ее непосредственного наблюдения, в филиале Резьюн на Фаргоне. Она может получить станцию
У Корэйна перехватило дыхание. Он посмотрел на Лу, на Городина, внезапно стараясь вспомнить, как Лу старательно завлекал его на эту встречу, не доверяя этим двум таинственным знаменитостям, входящим в Девятку, действовавшим под завесой секретности.
— Тебе бы надо заняться политикой, — наконец сказал он Уоррику и внезапно с беспокойством вспомнил, с кем он разговаривает: ведь это был резьюновский мастер психологии, этот мозг был одним из тех двенадцати, слишком ценных для Союза, чтобы его потерять.
— Мое дело — психология, — сказал Уоррик. Теперь его пристальный взгляд внушал беспокойство и более не казался обычным, безобидным или нейтральным. — Все, чего я хочу — это заниматься своим делом без помех. Я разбираюсь в политике, Советник. Уверяю тебя, она никогда не оставляет нас, в Резьюн, в покое. И мы ее тоже. Помоги мне, и я помогу тебе. Это же так просто.
— Да не так уж и просто, — возразил Корэйн, но для Уоррика это, действительно, было так. Кто бы ни завлек его на эту встречу — будь это Лу, будь это Городин, будь это Уоррик.
Он вдруг осознал, что не уверен, не Эмори ли это. Можно сойти с ума, имея дело с гением Особенных, в первую очередь с теми из них, которые работают с самим восприятием.
Иногда он должен кому-то доверять. Иначе ничего не сделаешь.
— Первым вопросом повестки дня — законопроект под номером 2405 по Департаменту Науки. Законопроект выдвинут Арианой Эмори в соответствии с обычными ассигнованиями для Департамента Науки, по постановлению Статуса Союза 2595, раздел 2…
Эмори взглянула в сторону Корэйна. «Ну? — говорили эти полуприкрытые глаза. Бросишь ли ты мне вызов по столь обыденному делу?"
Корэйн улыбнулся. И пусть эта тварь поволнуется.
Молоточек опустился, и опять раньше обычного:
— Перерыв, — объявил Богданович. Голоса в палате Советников смолкли.
Наконец, Ариана Эмори перевела дух. Первую ступень они одолели. Рубин получил свой статус, если Совет Миров не наложит вето на это решение, что маловероятно. Корэйн может организовать противодействие, но он прибережет его для чего-нибудь важного. Того, что Корэйн считает важным. Проект станции Надежда может в этом смысле послужить приманкой. Де Франко может захотеть воздержаться. Но она не сделает этого, если разгорятся страсти.
Помощники устремились к дверям, сопровождая своих Советников. Слава Богу, прессу не допускали наверх, в палату, до окончания заседания. Два часа на ленч, а затем обсуждение распределения остальных разрешений по Науке, длинный скучный перечень льгот. Как и многие другие вопросы, сначала маленькие и важные, а вскоре жутко громадные и бессмысленные. Эти вопросы решала правительственная Девятка, для чего и была создана. Однако, фактически дела велись на уровне Секретариата, а роль Девятки обычно сводилась к утверждению.
Тем не менее использование генофонда живущего Особенного из перечня проектов Резьюн потребует рутинного утверждения.
Каждый год на уровне Генерального
Она была обеспокоена. Она беспокоилась с того момента, как ее информаторы сообщили, что центристы обсуждают уход с заседания. Внезапное согласие Корэйна продолжить работу тревожило ее.
И если бы это не вызвало порицаний за необоснованную спешку, она с удовольствием поторопила бы председателя, чтобы он еще до полудня провел законопроект о Науке. Пока что препятствия исчезали слишком быстро, все шло слишком хорошо, как по маслу. То, что представлялось длительной сессией, может закончиться в рекордные три дня, и Девятка сможет разойтись по своим гражданским делам, по крайней мере, еще на шесть месяцев.
Исходно все было задумано как средство для ускорения работы правительства, что Девятка будет встречаться и утверждать все меры, затрагивающие их разнообразные сферы интересов, оставляя мелкую работу и стандартные административные процедуры сотрудникам Департаментов и избранным представителям Совета Миров, а также различным комиссиям.
В самом деле, Девятка, составленная из профессионалов высшего класса, работала очень эффективно. Они встречались редко, выполняли свою работу и расходились, возвращаясь к своим обычным делам — однако некоторые из них пользовались колоссальным влиянием в соответствующих Департаментах, обладая властью, которую не полностью предусмотрели создатели конституции. Так же, как не трудно было предусмотреть деятельность Резьюн во время войны или увеличения численности населения до нынешнего состояния, а также отступничество Пеллы и от Сол, и от Союза вместе с теми последствиями, которые это вызвало. Когда создавали Государственный Департамент, считалось, что его будут контролировать профессионалы, находящиеся на дипломатической службе, однако расстояния толкали его к все большей и большей зависимости от точности донесений Департамента Обороны: иначе было трудно уследить за обстановкой.
Сталкиваясь с инопланетной жизнью отнюдь не только на Пелле, Департаменту Науки пришлось принять на себя часть дипломатических функций и воспитывать собственных специалистов по возможным контактам.
В округе Гражданского Департамента оказалось непропорционально большое количество избирателей, и оно избрало способного и опасного человека, который отлично угадывал ловушки.
Возможно, что Корэйн не знал, что де Франко является ее сторонницей. Это объясняло бы его готовность рискнуть своей политической карьерой, связанную с демонстративным уходом. Разумеется, он и не думал, что может надеяться повлиять на Пан-парижское торговое соглашение, и не просто соглашение, а сложное переплетение интересов, где доминировала Лао. Он не может ничего сделать, кроме как потратить правительственные средства, на что другие не будут смотреть спокойно. Конечно, невероятно, чтобы он создал какие-нибудь препятствия законопроекту по Науке.