Подвенечный саван
Шрифт:
Он сорвался с места, едва не опрокинув стол. Плоский монитор едва удержался на круглой подставке. Четыре головы поднялись ему вслед и одновременно с осуждением закачались.
– Совсем от любви человеку крышу сорвало, – не без зависти пробормотала одна из сотрудниц, Володя ей нравился, очень.
– Везет же некоторым! – согласилась с ней другая, откровенно завидовавшая Маше.
Он влетел на четвертый этаж в два счета, подбежал к туалетной двери, дернул, заперто! Он снова и снова дергал!
– Маша! – позвал он и постучал. – Маша, ты там?!
Никто не отвечал. Никто. Дверь
Он оглянулся на запертую туалетную дверь и обессиленно простонал:
– Маша…
Он кинулся следом за другими вниз по лестнице, на улицу. Людской поток поредел на выходе из здания. Клиенты с любопытством выглядывали из стеклянных дверей, наблюдая, как сотрудники банка без верхней одежды бегут куда-то за угол. Туда же промчалась и машина «Скорой помощи». Туда же кинулся и Володя. Или ему так казалось, что он побежал? Видимо, казалось, потому что ноги перестали его слушаться. Потому что странно тащились по земле. Угол здания все так же был далеко, далеко. Потом он едва не попал под колеса «Скорой», вынырнувшей из-за угла. Потом его толкали те, кто возвращался обратно в здание. Они задевали Володю локтями, плечами, что-то негромко говорили ему вслед.
– Тебе не надо туда ходить, Володя, – дернул его кто-то за рукав. – Ее уже увезли.
– Кого?! – Он дернул шеей с такой силой, что там хрустнуло и стало больно.
– Марию Сергеевну увезли, – сказал кто-то, чье лицо расплывалось у него перед глазами бледным пятном.
– Почему? – тупо спросил он. – Зачем увезли?
– Она выбросилась из окна четвертого этажа. Из окна женского туалета. Оно до сих пор открыто, – послышался женский всхлип.
– Что открыто?!
Его взгляд вдруг уперся в кирпичную кладку забора и принялся считать кирпичи.
Нелепо! Идиотически! Зачем ему знать, сколько кирпичей во втором ряду снизу?!
– Окно, окно до сих пор открыто в женском туалете, Володя!
Его вдруг кто-то обнял за плечи и увлек с улицы. Белая рубашка почему-то оказалась мокрой спереди. Кто-то плакал у него на груди? Или это… его слезы?!
– Вот, выпейте, успокойтесь.
Ему в ладонь вставили стакан с водой, он не шевелился, кто-то помог ему поднести стакан к губам, заставил выпить несколько глотков.
– Вам надо взять себя в руки и ехать в больницу.
– В больницу?
Он поднял взгляд, снова уперся в мутное пятно, бывшее чьим-то лицом. Может, он лишился зрения от нервного срыва?!
– Машу увезли в больницу, – проговорил явно женский голос за его спиной, кто-то активно поглаживал его по плечам горячей ладошкой. – Она еще была жива, когда ее забирали. Там, внизу, кто-то накидал мешков с мусором, целую гору. Их припорошило снегом, дворник не обратил утром внимания. Это смягчило падение, но…
– Но?! – Его взгляд прояснился, он четко узнал в расплывающемся прежде лице одну из девушек из их отдела.
– Но все равно она может умереть в любую минуту.
Он послушно подставил руки, на него надели куртку, застегнули.
– Шапка? Шапка есть? – спросила все та же заботливая девушка, имени которой он не помнил.
– Я не ношу шапок. Почти никогда.
Он взял из ее рук ключи от Машиного авто. Его машина осталась на стоянке перед Машиным домом.
Как он теперь туда вернется?! Как?! Зачем?! Без Маши!
– Поехали, я с вами, – деловито командовала заботливая девушка, подталкивая его к выходу. – Надо торопиться.
Они торопились, но, как ему казалось, очень медленно. За руль села девушка, решив, что он не в состоянии вести машину. Он почти все время, пока они шли к машине и потом ехали, плакал. Горе душило его, разрывало ему душу, ему еще никогда не было так больно. Даже когда забирали отца. Даже когда сообщили о его бегстве, а потом о гибели.
Он только теперь до конца осознал, как сильно любит ее. И чувствовал себя при этом полным подонком! Трусливым, беспомощным подонком, который предвидел страшную развязку и ничего не предпринял.
– Дерьмо! – шептал он сквозь слезы, корчась на заднем сиденье от боли. – Какое дерьмо! Не прощу! Никогда не прощу!
Видимо, девушка услыхала его последние слова, потому что вдруг спросила:
– Как вы думаете, Володя, почему Маша это сделала?!
– Не знаю, – соврал он, пряча лицо в ладонях.
– Она что-то получила курьерской почтой, потом с этим пакетом поднялась на четвертый этаж, заперлась в туалете. Пакет в мусорке, пустой. Что она могла получить, Володя?
– Не знаю, – снова соврал он и уставился на заботливую девушку с подозрением. – А откуда вы все это знаете?
– Служба безопасности за десять минут воссоздала всю картину. Им теперь будет несладко. Сейчас приедет полиция, станут задавать вопросы. И вас тоже будут трепать. Хорошо, что в момент ее попытки суицида вы были у всех на глазах. Да, хорошо… – заботливая девушка посмотрела на него в зеркало, кивнула деловито. – Я смогу это подтвердить…
Глава 11
Лавров медленно водил ложечкой в медном кофейнике, пытаясь утопить мелко молотую кофейную крошку в воде.
Он вернулся совсем недавно. Все мотался по городу в поисках недорогого небольшого по размерам шкафа, чтобы втиснулся в Леркину каморку. Неловко как-то получалось. Она живет у него, чтобы помогать, а он ей даже условий не создал. Спит не пойми на чем. Вещи все в куче на стульях, какие на вешалках – тоже висят на стульях, цепляясь металлическими крючками за перекладины.
Шкафчик он нашел, небольшой, недорогой. Тут же оплатил, снес в машину разобранные детали, упакованные в плотную серую бумагу. Потом, добравшись до дома, перетащил все упаковки в квартиру и содрал бумагу, скомкал ее в прихожей, сложил в углу. И час собирал долбаный шкаф, который мастерили безрукие инвалиды, не иначе! Хорошо, Лерки дома не было, иначе оконфузился бы непременно. Он в самом деле смотрел в чертеж сборки как баран на новые ворота. Права была Маша, ни на что он не годен, кроме оперативной работы полицейского. Ни на что.