Подвиги бригадира Жерара. Приключения бригадира Жерара (сборник)

Дойл Артур Конан

Талейран бросил на меня враждебный взгляд, повернулся на каблуках и быстрыми бесшумными шагами вышел из комнаты. По лицу Лассаля было видно, что он не испытывал особого удовольствия, поссорившись с всесильным министром. Он громко выругался, а затем побежал вниз, придерживая одной рукой шляпу, другой – саблю. Я выглянул в окно и увидел, как крупный мужчина в голубом мундире и хромой в черном сюртуке идут вместе по улице. Талейран вышагивал очень жестко. Лассаль размахивал руками и что-то говорил, очевидно, пытаясь вымолить прощение.

Император приказал мне не думать. Я изо всех сил пытался выполнить его приказ. Карты лежали на столе в точности там, где Морат оставил их. Я попытался разыграть несколько комбинаций в экарте {49} , но никак не

мог вспомнить, где находятся козыри, поэтому отшвырнул карты. Затем я вытащил саблю и тренировался до тех пор, пока не выбился из сил. Но и это не помогло, мозг работал несмотря ни на что. В десять мне предстоит встретить императора в лесу. Из всего множества возможных событий, которые могли ожидать меня, это было бы последним, которое пришло бы мне в голову сегодня утром. Но ответственность, устрашающая ответственность неподъемным грузом лежала на моих плечах. Не было никого, кто мог бы разделить ее со мной. Я холодел от волнения. Мне приходилось видеть смерть на поле боя, но я никогда не знал, что такое настоящий ужас, вплоть до сегодняшнего дня. Затем, поразмыслив немного, решил, что должен приложить максимум стараний и вести себя как настоящий солдат, подчиняться приказам до конца. Если все пройдет хорошо, то этот случай перевернет мою судьбу. Таким образом, предаваясь то отчаянию, то надежде, я промаялся долгий вечер, пока не пришло время собираться.

49

…экарте…– Карточная игра, придуманная слугами высших домов Франции, не требовала напряженных размышлений и позволяла быстро, не нарушая служебных обязанностей, оторваться от нее и затем вновь продолжить. В дальнейшем получила распространение и в среде аристократии. В конце XIX в. постепенно отмирает.

Я надел плащ, так как не знал, сколько времени придется провести в лесу, и застегнул поверх саблю на поясе, снял гусарские сапоги, а на ноги надел гетры и легкие туфли. Так легче передвигаться. Затем я выскользнул из дома и направился в сторону леса. Теперь я чувствовал себя гораздо лучше. Я всегда чувствую себя хорошо, когда проходит время размышлений и наступает время действовать.

Миновав казармы гвардейских егерей и выстроившиеся в ряд кафе, которые были заполнены людьми в мундирах, я заметил голубые с золотом цвета своих однополчан среди темных плащей пехотинцев и светло-зеленых егерей. Они сидели, пили вино, курили сигары, не имея ни малейшего представления о том, что предстоит совершить их товарищу. Командир моего эскадрона заметил меня при свете фонарей и, громко позвав, бросился за мной на улицу. Я сделал вид, что не слышу его, и прибавил шаг. Он вернулся в кафе допивать свою бутылку, громко проклиная мою глухоту.

В лес Фонтенбло попасть несложно. Деревья подступают к домам, словно снайперы к неприятельской колонне. Я свернул на тропу, которая вела к опушке, а затем быстрым шагом направился к старой сосне. Как я уже говорил, у меня были причины хорошо знать это место. К счастью, сегодня ночью Леони не ждет меня. Бедная девочка, вероятно, умерла бы от ужаса при виде императора. Он мог быть слишком груб с ней, или, что еще хуже, слишком ласков.

Месяц ярко светил в небе. Когда я явился в назначенное место, то увидел, что не был первым. Император ходил взад-вперед по поляне, сложив руки за спиной и уронив голову на грудь. Он был одет в широкий серый плащ с капюшоном. Я уже видел на нем этот плащ во время польской кампании. Поговаривали, что император надевает его для того, чтобы его никто не узнал. Наполеон, независимо от того, где это происходило, в армейском лагере или Париже, любил бродить по ночам и прислушиваться к разговорам горожан в кафе или солдат у костра. Однако его фигура, а также привычка держать за спиной руки и склонять голову была настолько известна, что императора всегда узнавали. Тогда все разговоры стихали или переносились на предметы, доставляющие императору удовольствие.

Сначала я подумал, что император разозлится на меня за то, что я заставил его ждать. Но как только я подошел, часы на церкви пробили десять. Оказалось, что это не я опоздал, а он пришел слишком рано. Я помнил о приказе не задавать никаких вопросов, поэтому приблизился на четыре шага,

щелкнул каблуками, опустил саблю и отдал честь. Император взглянул на меня, затем, не говоря ни слова, развернулся и неторопливо пошел в глубину леса. Я держался позади на небольшом расстоянии. Пару раз император с опаской осмотрелся по сторонам, словно побаивался, что за нами следят. Я также оглянулся. Но несмотря на то, что я обладал исключительно острым зрением, не мог разглядеть ничего, кроме неровных полосок лунного света среди темных теней, отбрасываемых деревьями. Слух мой не менее острый, чем зрение. Однажды мне показалось, что я слышу треск сучков под чьими-то ногами. Но вы должны знать, сколько звуков можно услышать в ночном лесу и как трудно определить, откуда они раздаются.

Мы шли около мили. Я понял, куда мы направляемся, задолго до того, как пришли на место. В центре одной поляны находился покореженный пень – остаток гигантского дерева. Это место называется Берегом Аббата. Оно пользовалось дурной славой. Поговаривали, что здесь обитают привидения. Я знал, что даже не все бывалые солдаты осмеливались приходить сюда. Однако меня мало волновали подобные истории, императора тоже. Мы вступили на поляну и направились к старому высохшему дереву. Когда мы приблизились, я увидел, что два человека поджидают нас под ним. Они стояли, нисколько не беспокоясь, что будут заметны. Увидев нас, два незнакомца вышли из тени и двинулись навстречу. Император повернул голову и бросил взгляд на меня. Он замедлил шаг. Теперь я находился на расстоянии вытянутой руки от него. Ладонью я сжимал эфес сабли и не отрывал глаз от двух незнакомцев.

Один из них был высокого роста, настоящий великан, но при этом невероятно худой. Другой – маленький, ниже среднего роста, шагал уверенной, пружинящей походкой. Оба были одеты в черные плащи, которые обтягивали их фигуры и свисали с одной стороны в точности, как у драгун Мюрата. На головах черные плоские шляпы, похожие на те, что носят испанцы. Широкие поля закрывали их лица, видно было лишь мерцание глаз. Луна светила за их спинами. Движущиеся фигуры отбрасывали длинные черные тени. Сейчас они действительно были похожи на привидения. Оба бесшумно скользили в нашу сторону. Лунный свет рисовал светящиеся ромбы между их ногами и ногами теней.

Император остановился, два незнакомца последовали его примеру и стали напротив на расстоянии нескольких шагов. Я придвинулся ближе к императору. Теперь мы вчетвером молча пожирали друг друга глазами. Я сконцентрировал внимание на великане, потому что он стоял ближе ко мне. Кроме того, от меня не укрылось, что он находится в высшей степени нервного возбуждения. Он дрожал всеми суставами, часто и тяжело дышал, словно уставший пес. Вдруг кто-то из них коротко свистнул. Великан согнул колени и спину, словно ныряльщик перед прыжком. Но он не успел пошевелиться, как я обнажил клинок и бросился на него. В это же мгновение коротышка прыгнул и вонзил длинный кинжал в сердце императора.

О Боже, вы не представляете, что за ужас я испытал в тот момент. Чудо, что я сам не упал замертво. Словно во сне, я увидел, как фигура в сером плаще корчится в предсмертных судорогах, а между лопаток выглядывает окровавленное лезвие кинжала. Император с последним стоном свалился на землю, а убийца, оставив смертоносный кинжал в его теле, поднял руки вверх и завопил от радости. Я воткнул саблю ему в грудь с такой яростью, что он отлетел на шесть шагов и упал, оставив в моих руках дымившийся клинок. Я быстро обернулся к другому, испытывая такую ненависть, какой не знал никогда раньше и никогда больше не почувствую. В тот же миг перед моими глазами сверкнул кинжал. Холодное лезвие скользнуло мимо моей шеи, а рука негодяя сильно уперлась в мое плечо. Я поднял над ним саблю, но он ринулся в сторону и скачками помчался по залитой лунным светом поляне, как вспугнутый олень.

Но ему от меня не уйти. Я знал, что кинжал злодея сделал свое дело. Хотя я был молод, однако видел достаточно войн, чтобы распознать смертельный удар. Я остановился на секунду и притронулся к холодеющей руке.

– Сир! Сир! – воскликнул я с болью.

Но в ответ не последовало ни звука. Ничто не пошевелилось. Лишь темное пятно на груди становилось все шире. Теперь я понял, что это на самом деле конец. Я вскочил на ноги, словно бешеный, сбросил с себя плащ и изо всех сил помчался за оставшимся в живых убийцей.