Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа (полная серия)
Шрифт:
– И ты его боялась?
– О, да… еще бы!
– Ну, а если бы я сделала то же самое? Ребенок посмотрел с любопытством на молодую женщину и наивно сказал:
– Но ведь вы не злая.
– Конечно, я тебя люблю.
– В самом деле?
– Но, однако, – продолжала Баккара, – если бы я захотела усыпить тебя?
Маленькая еврейка посмотрела снова на свою покровительницу.
– О, я не побоялась бы!
– Хорошо. Садись же тут.
Сказав это, Баккара заперла дверь
Затем она подошла к ней и, посмотрев пристально на нее, сказала:
– Спи! Я тебе приказываю.
Во взгляде Баккара в эту минуту была та обязательная сила, которой она когда-то обладала.
– О, как вы на меня смотрите! – прошептала жидовочка.
– Спи! – повторила повелительно Баккара. Ребенок как бы попытался противиться и избегнуть этого ослепительного взгляда? но был побежден. Прошло несколько минут.
– Спишь ли ты? – спросила она, наконец.
– Да, – отвечал ребенок, не открывая глаз.
– Каким сном?
– Тем самым, которым вы мне приказали.
Эти два ответа поразили Баккара. Она с трудом верила себе и тому, что имела возможность вызвать этот сон.
– Что же ты видишь? – спросила она снова.
Ребенок был как бы в нерешительности.
– Смотри на меня, – сказала Баккара. Ясновидящая пошевелилась, попыталась привстать и снова упала на стул.
– Вы думаете о нем, – наконец, прошептала она.
– О ком?
– О том человеке, который приходил сюда и смотрел на меня.
– Потом… Что дальше? Ясновидящая молчала.
– Видишь ли ты этого человека?
– Да… да… я вижу его.
– Где он теперь?
– Я не знаю… я не вижу… а, постойте, вот он. Он идет по большой улице… по широкой улице… – и при этом жидовка показала на запад.
– Видишь ли ты на этой улице церковь? – спросила Баккара.
– Да, – отвечал ребенок.
«Это предместье Сент-Оноре», – подумала Баккара и затем спросила:
– Куда идет этот человек? Следи за ним. Куда он идет?
– Он идет… очень скоро… он все приближается.
– Дальше?
– Постойте, постойте! Вот едет карета.
– Он садится в карету?
– Нет, он встречается.
И маленькая ясновидящая, казалось, сосредоточила все свое внимание на карете, о которой говорила.
– О, какая прекрасная дама! – вдруг вскрикнула она.
– Какая дама? – спросила Баккара, желавшая бы лучше следовать за Андреа, чем интересоваться каретой и дамой.
– Я ее никогда еще не видела, – ответил ребенок.
– Так почему же ты ее замечаешь?
– Потому что она едет сюда.
– Сюда? – переспросила удивленная Баккара.
– Да,
И ребенок, потерявший Андреа из виду, казалось, занялся исключительно только дамой.
– Она очень хороша собой и очень грустна, – продолжала девочка.
– Ты говоришь, что она грустна?
– Да.
– Но отчего?
Ребенок молча приложил руку к своему сердцу.
– О, она страдает, – проговорила она наконец.
– Знаешь ли ты ее? Жидовка кивнула головой.
– Хотя я никогда не видела ее, но она приходила сюда.
– Часто?
– Нет, только один раз.
– И она едет сюда?
– Да… да… Карета теперь переезжает большую площадь, – произнесла медленно жидовка, как будто она на самом деле следила за экипажем глазами. – Она переезжает мост и едет по берегу реки.
Баккара слушала ее, чуть не задыхаясь.
– Далее, далее? – шептала она.
– Я вижу, карета приближается!
Жидовка остановилась, а Баккара не решалась больше спрашивать ее.
В это время на улице раздался шум колес подъехавшего к дому экипажа.
Во двор отеля Баккара въехала карета, и почти вслед за этим старый лакей доложил:
– Госпожа маркиза Ван-Гоп!
Ребенок был прав – маркиза приехала из предместья Сент-Оноре и, действительно, была уже один раз у Баккара. Баккара была страшно поражена всем этим, но, однако, она имела достаточно времени, чтобы сказать:
– Попросите подождать ее здесь одну минуту.
И затем она быстро подняла кресло со спящей девочкой и унесла ее в соседнюю комнату. Когда маркиза вошла в залу, там уже никого не было.
Она села.
Лицо ее носило на себе отпечаток глубокого нравственного горя и страданий.
Сквозь отверстие, проделанное в стене, Баккара видела, как вошла маркиза, как она села и как бросила вокруг себя какой-то грустный взгляд. Пораженная всем этим, Баккара вернулась снова к маленькой жидовочке, которая все еще спала в кресле.
Подойдя к ней, она приложила свою руку ко лбу ребенка и повелительно сказала:
– Посмотри!
– О, это она… я вижу ее, – прошептала чуть слышно маленькая ясновидящая, не открывая глаз.
– Кто она?
– Дама, ехавшая в карете, она теперь там… – добавила она, указывая головой на залу.
– Что же ты видишь?
– Она очень грустна.
– Почему?
– Она сильно страдает.
– Она любит, – подумала Баккара.
– Можешь ли ты узнать причину ее грусти? Ребенок не отвечал, но вдруг лицо его выразило внезапный испуг.
– О! – вскричала ясновидящая, – я вижу его.
– Кого?
– Того самого человека, который приходил сюда.
– Андреа! – вырвалось у Баккара.