Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа (полная серия)

дю Террайль Понсон

Женни не преминула сделать движение удивления, смешанного с испугом.

– Итак, я позволю себе допускать, что и ты любишь его… действительно любишь, но для этого нужно, чтобы ты доказала это.

– Взгляните на мою одежду! – Это не доказательство.

Тюркуаза подбежала к столу, живо открыла ящик его и сказала:

– Вот, вот, смотрите.

Она вынула при этом из ящика пакет, сорвала с него печать и положила перед Баккара все, что в нем находилось.

– Вот, смотрите, – продолжала она, – вот купчая крепость

на этот дом, купленный виконтом де Камбольхом, моим бывшим любовником, а вот и его дарственная запись, подписанная им же.

– Далее? – заметила сухо Баккара.

– Вот обязательство в сто шестьдесят тысяч франков, под три процента, а вот еще другое, приносящее мне шесть тысяч ливров дохода.

– Что же это доказывает? – спросила Баккара.

– Взгляните на адрес. Баккара взглянула и прочла: «Господину виконту де Камбольху».

– Что же, ты хотела возвратить ему это? – спросила она.

– Да, – ответила Тюркуаза, – вот прочтите это письмо.

Баккара взяла у нее листок бумаги и прочла его:

«Милый виконт!

Простите меня за то, что я обманывала вас, но я все же слушалась больше сердца, чем думала о своих интересах.

Сегодняшняя встреча выяснила мне то, что я должна теперь делать. Возвращаю вам все ваше и выезжаю из вашего отеля, который вы можете принять в свое владение хоть сейчас же. Прощайте.

Женни».

– Неужели – вы сомневаетесь и теперь? – спросила Тюркуаза, смотря на Баккара.

– Да, но постойте, объясните мне сперва еще одну вещь.

И при этом Баккара вынула из своего кармана письмо.

Это было то самое письмо, про которое сэр Вильямс, превращенный в виконта Андреа, рассказывал накануне, что оно было найдено в кармане старого платья. Оно было без адреса и назначалось женщине, сообщнице в торге любовными записками.

– Вы узнаете это письмо? – спросила она.

– Это мое письмо, – быстро проговорила она, – но каким образом оно к вам попало?

– Это безразлично.

– Признаюсь – я писала его.

– Когда?

– С полгода тому назад.

– Кому?

– Женщине, которой уже нет в живых.

– Звали ее?

– Генриетта де Бельфонтен, а также Торпилла.

– Я знала ее, – сказала Баккара.

– В то время, – прибавила Тюркуаза, – эта несчастная, я и многие другие были в страшной нищете. Жить ведь надо чем-нибудь, мы и устроили маленькую торговлю любовными письмами. Это предприятие вывело меня из нищеты, и когда я встретилась с виконтом, дела мои поправились.

Чистосердечное признание Тюркуазы произвело на Баккара живое впечатление.

– А это что? – спросила она, указав на нарисованное внизу сердце.

– Я была другом Генриетты, она пустила меня в ход. Это сердце значило, что я люблю ее.

Это объяснение рушило все предположения Баккара.

– Одно из двух, – подумала она, – или она еще лукавее,

нежели я предполагала, или она говорит правду.

– Хорошо, – сказала Баккара, – прости меня, милая моя, и не будем больше говорить об этом письме.

Она спрятала письмо в карман.

– Теперь о Фернане, – продолжала она, – если бы он был беден, то возвращение подарков твоему виконту могло бы показать, что ты любишь его, но он богат, у него двенадцать миллионов, и ты уверена, что он даст тебе вдесятеро больше, чем стоят эти подарки.

– Это правда, – сказала Тюркуаза, – но все-таки я люблю его.

При этом она открыла другой ящик, вынула оттуда запечатанное письмо, адресованное на имя Фернана, и подала его Баккара.

– Читайте, и вы, быть может, убедитесь в этом. Баккара вскрыла письмо и прочла:

«Милый друг! Если ты принял предложенные мною сегодня условия и согласен любить меня в бедности, приходи ко мне завтра на улицу Бланш, № 17.

Женни».

– Милая моя, – сказала Баккара, вставая, – я не знаю, какого ты происхождения и чем была в детстве, но о себе могу сказать, что в восемнадцать лет я была простой здоровой девкой и не побоялась бы любого мужчины.

При этом она обвила нежную шею соперницы так, что последняя даже не могла испустить крика.

– Видишь, – проговорила наконец Баккара, – что, если б я захотела, я могла бы удавить тебя как ребенка.

Тюркуаза побледнела, но не упала духом.

– Слушай, – продолжала Баккара, – я даю тебе минуту на размышление: ты любишь Фернана?

– Да, – сказала Тюркуаза твердо.

– Я тоже его люблю. Итак, одно из двух: или ты откажешься от него сейчас, или ты умрешь.

– Я уже выбрала, – спокойно отвечала Тюркуаза.

– Ты отказываешься?

– Нет, убейте меня. Но знайте, что он меня любит и отомстит за меня.

После короткого молчания Баккара сделала последнее испытание.

– Вот что, друг мой, – сказала она, – я не убью тебя за то, что ты любишь Фернана, но убью, если ты откажешься повиноваться мне в продолжение часа.

– Говорите.

– Позвони и вели заложить карету. Тюркуаза повиновалась.

Баккара взяла векселя, купчую крепость на дом, оба письма, к виконту и к Фернану, положила их в пакет и затем бросила в огонь.

– Что вы делаете? – испуганно спросила Тюркуаза.

– Жгу ненужные бумаги, – хладнокровно отвечала Баккара. – Поедем со мной!

Спустя после этого пять минут обе женщины сидели уже в карете.

– На улицу Бюсси! Скорей! – закричала Баккара кучеру.

В четверть часа карета остановилась у ворот.

Баккара провела Тюркуазу в свой кабинет, открыла конторку и вынула оттуда пачку банковых и процентных билетов на сто шестьдесят тысяч франков.

В это время вбежала к ней с радостным приветствием маленькая жидовочка.