Подвиньтесь, босс!
Шрифт:
Укоряющий и одновременно поучающий взгляд говорит лучше слов. Передвигаю попу на прежнее место. Вымученно вкладываю свою ладонь в его и выхожу.
Брови басиста ползут на лоб, гитарист давится дымом сигареты, а ударник делает затяжку неподожженной сигаретой. Через пару секунд они отмирают, и по лицам вижу, что все сегодняшние шуточки будут посвящены мне.
— До свидания, Давид Александрович! — нарочито серьезно проговариваю как можно громче, но босс делает вид, что не слышит. Снова
Парни наблюдают за нами, и их лица меняет озарение. Пока не понимаю, что это могло бы обозначать, но что-то здесь не ладно. Подхожу вплотную, но никто не собирается расступаться. Впереди — музыканты, позади — босс.
— Отмираем, мальчики!
Но парни продолжают пялиться на Давида. Именно пялиться, нахмурив брови и пристально всматриваясь в его лицо.
— Дым! Ты что ли? — хрипит ударник и, расправив плечи, делает шаг вперед.
Давид меняется в лице и из сосредоточенного на компании непредсказуемо настроенных мужиков превращается в мальчишку.
— Бой! — басит он и притягивает в свои объятья нашего ударника.
Следом на Давида бросаются остальные парни, и каждый норовит обнять и потрепать моего босса, будто это лучший друг их детства.
Наблюдаю в сторонке. Парни явно не в адеквате от восторга и бурно выражают свои эмоции, ударяя друг друга в плечо и подбрасывая после крепких объятий. Давид принимает участие в этом с видимым удовольствием, и до меня наконец доходит, что они знакомы.
— Ты что, с нашей Ленкой, я не понял? — лыбится гитарист.
— Я не понял, что значит, с вашей, — милота тут же сходит с лица босса.
— Ну так работаем мы вместе! А вы че? Тоже вместе? — без всяких тайных умыслов поясняет он, чему я весьма удивлена. Обычно все шутки Василий доводит до абсурда, а тут, видимо, грозного вида большого босса испугался. Шуточки ниже плинтуса отложил.
Давид бросает быстрый взгляд на меня, а мне так интересно, что же он ответит.
— Тоже вместе… — тянет он, но после паузы добавляет, — работаем.
Ага. Работаем…
Ну если так, то я пошла. Нечего мне тут больше делать. И даже выяснять, откуда все они знакомы, не интересно.
Молча ныряю в служебный выход и чувствую на спине взгляды, сопровождающиеся неловкой тишиной. Плевать.
Дьявол внутри меня призывает Ивана. Глупое желание отомстить боссу, зацеловав до обморока бармена, растет с каждым шагом. Но Вани нет. И я запираюсь в гримерке в полном одиночестве.
Надо бы переодеться и вернуть пиджак босса, но восставшие демоны шепчут на ухо коварный план, которому неукоснительно следую.
Снимаю юбку, меняю обычные черные чулки на крупную сетку, оставшуюся после какого-то из вечеров, поправляю пиджак босса так, чтобы вырез на
Беру микрофон и выхожу в зал, откуда уже слышны звуки настраиваемых инструментов. Уверенная, что Давид обязательно останется, чтобы пообщаться с приятелями в перерыве между саундчеком и выступлением, дефилирую к сцене, но чуть не падаю.
Давид стоит на месте гитариста и перебирает струны.
Нет! Только не это!
Гитаристы — моя слабость. С самого детства. Вижу мужчину с гитарой — теряю волю. Но только один момент есть. Мужчина красивый должен быть. Поэтому наш Жека, не в счет, у него волосы жидкие и духи пахнут касторкой, вот почему я на него не запала. Но Давид…
Господи! Это нечто.
Даже в офисной рубашке он идеален. Волосы уже взлохмачены, рукава закатаны, а глаза горят! Он на меня так не смотрел, ей богу! Хотя нет, смотрел, когда я была на сцене.
И теперь вот смотрит…
В горле мгновенно пересыхает. Видимо, перестарались черти мои с огоньком. Взгляд босса медленно ползет от щиколоток к коленям, Давид прикрывает глаза, а потом продолжает облизывать взглядом мои бедра, и когда напарывается на край пиджака, который едва прикрывает складки ягодиц, восхищение меняется хмуростью.
Чувствую, что внутри него просыпается тиран, а на языке его вертится какая-то гадость, типа команды одеться. Но кто он такой, чтобы командовать здесь?!
— Что это вы, Давид Александрович, переквалифицироваться в музыканты решили? — миленько улыбаюсь, присаживаюсь на колонку и закидываю ногу на ногу. Эта поза еще выгоднее подчеркивает мои ноги, облаченные в чулки, и мужчины начинают старательно искать себе занятие. Все, кроме одного.
— А вы, Елена Тимофеевна, решили не сдерживать себя в рвении оголиться? — рычит в ответ.
— И ваш пиджак, заметьте, очень подходит для этой цели!
Среди музыкантов смешки и покашливания, но прерывать нас никто не собирается. Кажется, все с удовольствием наблюдают за нами.
— А что же вы играть перестали? — интересуюсь у босса с гитарой, пока тот пускает пар из ноздрей.
Он сжимает челюсти, косясь на ребят, и те мигом занимают места. Переглянувшись, кивают друг другу, и ударник начинает.
Что?
Таращусь на музыкантов, которые самозабвенно качают «Zombie».
Слова знаю, иногда приходится подпевать гостям с повышенной самооценкой, выбравшим эту песню в караоке. Но там особо не стараюсь, голос не надрываю. А здесь Давид! Не могу же я ударить в грязь лицом перед ним. Тем более, вон как смотрит. Ждет, откажусь я или нет!