Подвиньтесь, босс!
Шрифт:
Не закончил он со мной и к глубокой ночи, когда я уже была готова выползать. Но кто ж мне даст?
— Давид Александрович, увольте меня! — кутаясь в полотенце, чтобы спрятать все возбуждающие мужчину места, я по стеночке ищу выход.
— Нет, Елена Тимофеевна, я завалю вас сверхурочной, — снова притягивает к себе и нащупывает полушария ягодиц.
— Тогда я охрипну и не смогу петь!
— Вот и отлично! Никакие уроды не будут на тебя больше пялиться.
— Но и для вас петь не смогу.
—
— Не могу! Оно само! — сама смеюсь, но чувствую, как подступает очередная порция кайфа, потому что Давид нарочно крутит моей задницей так, что его жесткие волоски в паху щекочут ВСЁ!
— Можешь меня кусать…
— Оставлять синяки? Это пошло. И говорит о неумелости в сексе. А ведь я не такая? — смеюсь, пока примеряюсь как бы дотянуться к его соску, чтобы укусить.
— Это в случае с мужчинами… — его дыхание перехватывает, стоит мне дотронуться кончиком языка, — если речь о женщине, это кричит об ее страсти.
— Ладно, уговорили, босс!
23
В «Игуане» мне были рады. Илона, вторая певица, что согласилась отработать вместо меня, пока я была в деревне, вывалила список дат, когда ей нужны выходные, и довольная укатила в другой бар, развлекаться. Музыканты приняли меня как обычно тепло, только вот вели себя как-то странно: все юлили, шептались, но так и не прокололись, как бы я не пыталась их разговорить.
Ваня был почтительно вежлив, но на моих глазах флиртовал с танцовщицами, что выглядело весьма глупо и смешно. Его взгляды, брошенные в мою сторону, говорили о том, что тот жаждет убедиться в моей ревности. Но о какой ревности может идти речь, если мне всегда было на него плевать? А после того скандала…так и подавно.
Перед выступлением, как обычно вышли с ребятами на задний двор. Кто покурить, кто подышать, а я поговорить с Давидом в месте, где не гремит музыка. Но стоило только разблокировать телефон, как на экран легла мужская ладонь с короткими толстыми пальчиками.
— Прекрасная Елена…— человек нараспев произносит мое имя, и я, даже не поднимая глаз, узнаю голос. Марк.
Ребята спокойны, но как всегда наблюдают. Они привыкли, что гости бара часто желают поговорить со мной за пределами стен заведения и иногда ловят меня у служебного входа. Вот и сейчас. Никого эта ситуация не напрягает, но, однако, парни нет-нет, да и взглянут на меня, как бы спрашивая, нужна ли помощь.
Внешне пытаюсь выражать спокойствие, но предчувствие никто не отменял. Неспроста этот человек здесь.
— Как же вы все-таки похожи…— задумчиво мычит тот, слегка прищурившись, — знаешь, я думал, что забыл он любовь свою. Но, видимо, время
Все это подается под видом печального рассуждения, но совершенно точно это выступление разыгрывается с целью меня разозлить. Держу себя в руках, изображая равнодушие, хоть сравнение с женщиной из прошлой жизни больно бьет по самолюбию.
— Вы о Мари? — решаю напасть, пока этот шакал не нашел место побольнее.
Марк ведет бровью, видимо, не ожидая, что я в курсе. Надо же, какая досада! Но его тоже не проймешь.
— Да, о Марианне. Вот скажи мне, такая яркая женщина, как ты…разве может постоянно находиться в тени умершей? Ведь явно Давид не на голосок твой запал. Увидел в тебе ее…вот и решил присвоить.
Марк цепко следит за переменами в моем лице. Пытается уловить мое настроение, ищет самое больное место. Мне кажется, что держусь неплохо, но сердце клокочет в горле, в ушах шумит. Я вот-вот упаду от нервного перенапряжения.
— Хочешь совет, девочка? Не связывайся с ним, — приторно улыбается, похлопывая меня по руке. Эдакий добрый старичок…
— Может быть, это вам не стоит путаться на его пути? — угрожающе улыбаюсь, а саму пронимает болезненная дрожь.
— Повторяю еще раз, девочка, — теперь скалится Марк, уже даже не пытаясь выглядеть дружелюбно, — я даю тебе шанс не встрять в неприятности. Иначе, пожалеешь. Исчезни лучше сама. Вот прямо сию секунду испарись.
— С чего такая забота?
— Люблю хорошеньких женщин. Вас можно отлично пользовать в свое удовольствие.
Не нахожу слов, чтобы ответить на эту наглость. Да и дерзить этому уроду опасно для жизни.
Из-за угла выглядывает огромный мужчина в черном, и Марк тут же отступает.
— Уходи, глупая красивая женщина, — бросает напоследок, спешно удаляясь вслед за своим бодигардом.
Чувствую, как онемевшее тело начинает отмирать. Сумасшедший какой-то! Надо срочно позвонить Давиду и рассказать ему обо всем.
— Что за хрен? — голос барабанщика вырывает из ступора.
— Да так…родственник Давида.
— А! Босса твоего! — издевательски хихикает он, по-дружески толкая меня локтем, — он тут всех родственников собрать сегодня решил?
Хмурюсь, соображая, что имеет в виду барабанщик, но тот, будто поняв, что взболтнул лишнего, уже удирает внутрь за остальными.
— Лена, на сцену через минуту! — подгоняют парни, и я, подобрав длинную юбку, спешу следом.
Звонить Давиду уже нет смысла. Он потребует подробностей, на которые совершенно нет времени. Расскажу при встрече, тем более, что он обещал приехать к финальной песне, чтобы украсть меня и устроить романтик. Конечно, новости о приходе его дяди испортят настроение, но уверена, Давид должен об том знать.