Подводный патруль

Зверев Сергей Иванович

– Сюда, – гаркнул Морской Волк, подкрепляя жест словами. – Сюда давай! – но ошарашенная происходящим врач не двигалась с места. – Твою в бога душу мать! Сюда иди, коза ты драная, – Илья Валентинович перешел на чистейший русский язык. Теперь-то уж не понять требований Морского Волка Плужникова просто не могла. Она изо всех сил вцепилась в воротник свитера неподвижного техника и потащила тело к лодке.

Двое моряков быстро приладили трап, автоматика за несколько секунд накачала его воздухом, превратив в твердое резиновое покрытие,

перекинутое между кромкой льда и бортом «Адмирала Макарова».

– Помогите девушке, – Морской Волк кивнул в сторону девушки, а сам перевел автомат на пятящихся вертолетчиков и приказал на чистом английском языке: – Оставайтесь на месте. При любом движении буду стрелять.

Летчики послушно замерли неподалеку от винтокрылой машины, подняв руки вверх. Два члена команды «Адмирала Макарова» ловко сбежали на льдину и устремились на помощь женщине. Они подхватили обездвиженного техника за руки за ноги и стали быстро возвращаться. За ними семенила Людмила, едва успевая за широким мужским шагом. Моряки сноровисто перебрались по трапу и скрылись с телом Георгия внутри субмарины. Девушка нерешительно осталась стоять у кромки льда.

– Чего ты замерла? – раздраженно произнес Морской Волк, не спуская глаз с американцев. – Хочешь нас получше рассмотреть? Успеешь еще, налюбуешься. Давай быстро на борт. У нас каждая секунда на счету.

– Здесь остался еще один наш человек, – ответила Людмила, внимательно разглядывая льдину. В каком месте укрылся руководитель экспедиции – она точно не знала.

– Где здесь? – нетерпеливо поинтересовался командир.

– На льдине, – спокойно ответила девушка, – нас трое было. Остался академик Коноваленко. Владимир Феоктистович. Он от американцев спрятался, – пояснила Людмила.

– Не хватало нам тут еще в казаков-разбойников поиграть, – чертыхнулся Морской Волк, – самое время. Старпом! – командир чуть склонил голову к плечу, выходя на связь с рубкой, – дай мне на матюгальник громкую связь. Академик! – прогромыхала через секунду над морскими просторами севера русская речь. – Вылезайте из своей берлоги! Живо! У меня нет времени играть в прятки. Через минуту мы уходим, и хрен с вами. Хотите, оставайтесь здесь зимовать с американцами. – Макаров повернулся к девушке: – Может, вы подействуете на своего руководителя?

– Куда говорить? – поинтересовалась Людмила.

– Сюда, – Морской Волк указал на торчащий возле своего уха микрофон.

– Владимир Феоктистови-и-и-и-и-ич! – Людмила заверещала прямо в ухо так, что у командира едва не лопнула барабанная перепонка. – Это свои-и-и-и-и! Это…

Больше такой пытки Морской Волк вынести не мог и отстранил от себя девушку, морщась от боли.

В это самое время возле невысоких торосов, неподалеку от края льдины и места швартовки субмарины поднялась высокая заснеженная фигура с чемоданчиком в руке и размашистой походкой устремилась к борту подлодки.

– Приготовиться к погружению, – приказал Морской Волк,

принимая на борт третьего члена экипажа. Академик изо всех сил старался сдерживаться и вести себя достойно, но губы его не слушались, мелко подрагивая и выдавая огромное волнение от пережитого за последние двое суток.

– Все нормально, профессор, – подбодрил Владимира Феоктистовича Морской Волк, – вы дома.

– Я академик, – уточнил Коноваленко, – спасибо, ребята…

– Извините, академик, – поправился командир, – а академик, это выше, чем профессор, или нет? – полюбопытствовал Макаров.

– Какая разница? – выпалила Людмила и поставила финальную точку в разыгранном ею спектакле – бросилась на грудь сразу обоим мужчинам.

Глава 37

– Борт сто девятнадцать! Отвечайте, черт вас подери! Борт сто девятнадцать! – Швайнштайнгер был вне себя. Он уже три минуты пытался связаться с экипажем вертолета, но эфир безмолвствовал. – Что там у вас такое происходит? – Николас в бешенстве накинулся на связистов.

– У нас все в порядке, – вступился за своих подчиненных капитан китобойного судна, – скорее всего, неисправна аппаратура на вертолете.

– Неисправна? – Церэушник перевел тяжелый взгляд на моряка.

– Или вышла из строя, – поспешно добавил тот.

– Вышла из… – Швайнштайнгер на мгновение замер, потом бросился к капитану, и, схватив его за грудки, заорал: – Немедленно поворачивайте обратно! Ко льдам! Это русские! Русская подлодка! Это ее проделки! Сколько нам туда хода?

– Час, – пробормотал опешивший от такого наскока моряк, – может, чуть больше…

– Час… – обреченно прошептал Швайнштайнгер. О Гавайях, кажется, можно было больше не мечтать. – Гоните, капитан, – обессиленно произнес разведчик, – гоните на всех парах. Может быть, еще успеем…

Спустя сорок минут церэушнику доложили, что радары засекли на одной из льдин приземлившийся вертолет, а еще через десять минут показался и сам экипаж. Летчики радостно прыгали по льду, размахивая руками.

– Спустите шлюпку, – коротко распорядился Швайнштайнгер и первым полез в покачивающуюся на волнах лодку.

– Мистер Швайнштайнгер, – начали доклад вертолетчики, торопливо перебивая друг друга, – нас атаковала неизвестная подводная лодка…

– В чешуе, как жар горя, – скептически усмехнулся Николас.

– Так точно, – подтвердили его догадку пилоты, – открыли по нас огонь из носового орудия. И при этом у нас отказала вся электроника. Поэтому мы на связь с вами не выходили. Кроме того, мы взлететь не можем, – оправдывались воздушные асы.

– А вы давно пробовали? – бесцветным голосом поинтересовался Швайнштайнгер. Летчики, молча переглянувшись, пожали плечами. Мол, если аппаратура не работает и никто ее не чинил, как она может вдруг опять наладиться сама собой? – Попробуйте, – посоветовал Николас, закуривая сигару.