Подводный саркофаг, или История никелированной совы

Волознев Игорь Валентинович

Он поглядывал на зеркало заднего вида. Чёрный "Ауди" держался в отдалении, но упорно шёл за его "пятёркой". Артём достал сотовый, пальцем потыкал в кнопки.

– Алло, Гарик, всё нормально?
– спросил он.
– У меня тоже. Короче, ты знаешь, что делать. Будь наготове.

В "Ауди" ехали Гарик и Рома. Они должны будут подобрать сову, как только Артём пустит в ход пистолет и бомбу.

Глава 23

"Четвёрка"

и её эскорт доехали до Кольцевой, с неё свернули на Варшавское шоссе. За окнами проносились голые деревья, столбы с проводами, проплывали унылые постройки и бесконечные поля. Денёк выдался серый, ветреный. Утром шёл снег, и кое-где в низинах лежал грязно-белый покров, не успевший растаять.

В Подольске "четвёрка" остановилась на малолюдной улице у здания бывшего Дома Культуры. Здесь, в подвале, и находилась студия Перлина.

Дарья разбудила дремавшего Силуянова.

– Что? Уже приехали?
– засипел майор.
– Сова здесь?

Михаил Аркадьевич изобразил любезную улыбку.

– Здесь, уважаемый... Кстати, как ваше имя-отчество?

– Антон Борисович.

– Уважаемый Антон Борисович. Ни о чём не беспокойтесь, верну я вам сову за тысячу семьсот рублей, коли она вам так нужна, ни копейки с вас лишней за неё не возьму... Только одно маленькое условие.

Дарья и Силуянов насторожились.

– Какое условие?
– спросила Дарья.

– Антон Борисович должен мне сегодня немного попозировать, - с улыбкой ответил художник.
– Я сделаю с него маленький карандашный набросок.

– Ну, это сколько хотите, - отмахнулась Дарья.

Силуянов сначала скептически скривился, а потом кивнул:

– Ладно, согласен.

В конце концов, после того, как он нажмёт на ядерную кнопку, все эти идиотские карандашные наброски уже не будут иметь ровно никакого значения.

Художник помог ему вылезти из машины.

– Прошу сюда...

Никита отпер ключом подвальную дверь. В студии его встретил Илья.

– Наш бомжа подцепил!
– сообщил ему Никита, спускаясь по небольшой лестнице, ведущей от входной двери до пола.
– И хоть бы почище взял, а то пьяного, вонючего, как свинья. Я говорю: кого ты привёл? Это же бомж! А он и слушать не хочет. Рембрандтовский, говорит...

Он замолчал. На лестнице появились художник, Силуянов и Дарья.

– Вот, Илья, знакомься, это Антон Борисович, наш новый натурщик, - спустившись вниз, представил гостя Перлин.
– Вам ночевать есть где?
– повернулся он к Силуянову.
– А то можете у нас. Тут комната есть небольшая, вам подойдёт...

Услышав, что бомжа хотят впустить в комнату, Никита недовольно засвистел, скорчил гримасу и выразительно посмотрел на Илью. Тот уставился на Силуянова.

– Рембрандт, - подойдя к нему, шепнул Перлин.
– Вылитый Рембрандт... Не портрет будет, а конфетка...

–

Тогда ладно, пусть живёт, - сразу согласился Илья, для которого доллары были важнее жилищных неудобств.
– Только сперва пускай вымоется.

Михаил Аркадьевич засуетился возле Силуянова.

– А пальтишко сюда можете повесить.

– Нет, я останусь в пальто. У вас дует.

Дарья оглядывала полки, заставленные старьём.

– Так где сова?
– спросила она.

– Вот, пожалуйста, - художник достал с нижней полки никелированную статуэтку.

Силуянов в волнении метнулся к ней, но Михаил Аркадьевич не спешил выпускать её из рук.

– Вы, помнится, говорили, что прямо сейчас расплатитесь?
– обернулся он к Дарье.

Она посмотрела на Силуянова.

– Это та самая?

– Та самая, - прохрипел майор.
– Давайте её сюда!

– Точно она?
– Дарья прищурила глаз.

– Да она, она...

В дверь постучали. Никита с Ильёй беспокойно переглянулись.

– Кто там?
– Никита взбежал по лестнице.

– Даша здесь?
– крикнул снаружи Барон.

– Он со мной, - сказала Дарья.
– Впустите его.

Никита вопросительно посмотрел на Илью.

Дарья повысила голос:

– Тот самый капитан милиции, забыли уже?

– Капитан милиции?
– Илья забеспокоился, оглянулся на портрет.

В дверь снова застучали, на этот раз громче.

– Откройте!
– рявкнул Барон.

Никита открыл и торопливо отступил назад: за дверью стоял молодчик, который размахивал пистолетом у рынка в Раменском.

– Простите, вы из милиции?
– очень вежливо осведомился Илья, решивший, что это пришли по его душу.
– Только один вопрос. Можно взглянуть на ваши документы? Я имею право попросить. Согласно закона.

– Без документов обойдёшься, - раздражённо бросил наркоторговец, спускаясь в студию.

Следом, захлопнув за собой дверь, спустился Артём.

Илья повернулся к Дарье и Силуянову.

– Товарищи, попрошу вас быть свидетелями. Мне не показали документы. Это нарушение законодательства...

Барон увидел в руках у художника сову.

– Та самая, - негромко сказала ему Дарья.
– Вот вам тысяча семьсот рублей, - она протянула художнику деньги.
– Здесь без сдачи. Давайте птицу!

Барон почти выхватил у него статуэтку.

– Она?
– задал он Силуянову тот же вопрос, что и Дарья.

– Она, она, товарищ Барон... Дайте её мне, я открою...

– Тихо!

Силуянов сморщился от боли: в сердце снова впились иголки. Неожиданно он подумал, что может прямо сейчас, когда цель уже так близка, умереть или потерять сознание, и его охватил страх. Стараясь не обращать внимания на нарастающую боль, он повторил слабым голосом, почти умоляюще:

– Дайте, товарищ Барон... Хотя бы проверим...