Подводный саркофаг, или История никелированной совы
Шрифт:
Контр-адмиралу очень не хотелось держать передатчик у себя весь день. С него ведь ни на минуту нельзя спускать глаз. Да ещё выговор можно схлопотать за то, что не сообщил сразу.
Он перестроился в крайний левый ряд и надавил на газ. Промчавшись через мост, он воспользовался секундной паузой после перемены сигнала светофора с зелёного на красный и влетел в опустевшее от машин пространство перед Садовым кольцом. Наперерез двинулся поток транспорта. Пришлось гнать на полной скорости. Шедшие впереди "Жигули" внезапно затормозили, видимо собираясь перестроиться для поворота на улицу Чайковского. Дыбов, чтобы не задеть их, резко вильнул в сторону.
Водители проезжавших мимо машин притормаживали и выглядывали из окон, рассматривая искорёженную "Волгу". К месту происшествия устремились постовые милиционеры. Сотрудники дорожных служб оперативно отодвинули обломки и разбитые остовы "Волги" и КАМАЗа к обочине, чтобы освободить трассу, по которой то и дело проносились лимузины с проблесковыми маячками.
Бездыханное тело водителя "Волги" извлекли из обломков. Судя по документам, погибший был весьма важной персоной - заместителем начальника отдела КГБ. Это ведомство было тут же извещено о случившемся, и оттуда приехал сотрудник, который проследил, чтобы тело было доставлено в морг, а найденные в машине вещи, кроме служебных документов, были в тот же день переданы вдове.
Вдова, Зинаида Михайловна Дыбова, высокая, дородная, очень бледная женщина с чёрными крашеными волосами, её дочь, зять и другие родственники ещё до полудня вернулись с кладбища в квартиру на Комсомольском проспекте. Оставляя плащи и пальто в прихожей, проходили в просторную гостиную, где под люстрой, перевязанной чёрным крепом, был накрыт большой стол.
В прихожей домработница шепотом осведомилась у хозяйки:
– Так сколько всего народу будет?
– Все, кто здесь есть, - ответила Зинаида Михайловна.
– Больше ждать некого.
– А те люди, которые были с нами на кладбище?
– спросила у неё дочь.
– Товарищи из органов? Они сказали, что на поминки не останутся. Я с ними ещё у автобуса попрощалась...
– Значит, восемнадцать человек?
– уточнила домработница.
– Тогда надо будет ещё две тарелки на стол поставить.
– Да, да, - вдова нетерпеливо махнула рукой.
– Главное, проследи, чтобы не подгорели куры.
После первой рюмки, выпитой, как водится, за помин души покойного, обстановка за столом стала непринуждённее. Гости оживились. Морские офицеры, бывшие сослуживцы Дыбова, завели разговор о временах своей молодости, о службе на флоте.
– Это не вы, случайно, сфотографировались с отцом на острове Пасхи?
– обратилась дочь Дыбова - Вероника, к одному из пожилых гостей.
– Ну да, - тот удивился, - было такое. Неужели фотография сохранилась?
– Конечно, она в другой комнате.
– А вот пойдёмте, посмотрим, - предложила хозяйка.
– Артём всё равно не спит...
Гости в сопровождении Зинаиды Михайловны и Вероники отправились смотреть фотографии. В соседней комнате в кроватке поднялся годовалый ребёнок и с любопытством уставился на толпу незнакомых людей.
– Мой внучок Артём, - представила его Зинаида Михайловна.
– Тоже будет моряком, - сказал один из гостей.
Ребёнок загукал и начал грызть игрушку. Вероника взяла его на руки. Зинаида Михайловна подошла к развешенным на стене фотографиям в рамках.
– Тут у нас
– Вот здесь он молодой, ему восемнадцать лет. А здесь - только что поступил на службу во флот... А это он уже офицер...
– А это мы с ним!
– воскликнул пожилой гость.
– В шестьдесят первом году мы на остров Пасхи заходили, там и сфотографировались у статуи!
Вдова подошла к застеклённому шкафу. На его полках, как в музейной витрине, были разложены вещи покойного.
– Тут всё, что связано с Кириллом...
– Её голос дрогнул. Она украдкой вытерла слезу.
– Эти предметы будут всегда напоминать мне о нём...
Центральное место в шкафу занимала большая фотография в золочёной раме, где контр-адмирал в парадном мундире был запечатлен рядом с Андроповым. Здесь же стояли на подставках другие фотографии Дыбова, чем-то особенно памятные вдове. Снимки перемежались с фуражками, бляхами от ремней, пуговицами, фляжками, какими-то записными книжечками, биноклями, кожаными папками. Были и совсем необычные вещи, видимо, тоже как-то связанные с покойным: брелок в форме негритянской головы, кокосовый орех, жестяной кувшин, потемневший от времени. Среди всего этого добра выделялась глянцевая статуэтка совы.
– Кувшин Кириллу подарили на Кавказе, - вспомнил один из гостей.
– При мне дело было. Аксакалы говорили, что ему пятьсот лет, не меньше.
– А сова была с ним в его последний день, когда он...
– Голос вдовы снова задрожал.
– Так трагически... ушёл от нас...
Она платочком стёрла со стекла невидимую пыль. Артём заплакал, и Вероника вышла с ним из комнаты.
– Здесь всё напоминает мне о нём...
– Зинаида Михайловна открыла витрину, смахнула пыль с большой фотографии, с кувшина, с совы, и снова закрыла.
– По этим вещам можно проследить каждый год его жизни, начиная с детства и кончая самым последним часом... Да, если хотите, это целый музей его имени, и, пока я жива, отсюда ничего не уйдёт... Ни за какие драгоценности... Всё это будет храниться здесь всегда, всегда, как и его незабвенный образ в моём сердце...
Прочувствованную речь вдовы оборвал грохот разбившихся на кухне тарелок. В соседней комнате громко заплакал Артём.
– Эх!
– махнув рукой, с сердцем воскликнул какой-то седовласый сослуживец покойного.
– За такое дело надо выпить!
Гости с хозяевами гурьбой вернулись в гостиную и застолье продолжалось.
Глава 4
Жёлтый овал в потолке освещал узкую рубку, стол, радиоприёмник на столе и застывшую в напряженном ожидании фигуру старшего лейтенанта Потапова.
Старлей не сводил глаз с ламп на панели аппарата. Зелёная лампа, а за ней красная могут вспыхнуть в любой момент. В мире идёт холодная война. Две общественно-политические системы противостоят друг другу, а значит, в любой момент может разразиться ядерный конфликт.
За закрытой дверью приглушённо звучали шаги и взволнованные голоса, но Потапов, строго выполняя инструкцию, не реагировал ни на что, кроме сигнальных ламп.
В это время капитан, офицеры и матросы спешили на мостик подлодки. Только что вернулись водолазы. Один из них, старшина Самойленко, доложил Родионову, что выходивший с ним в одной группе матрос Ногайцев пропал.