Подьячий Разбойного приказа
Шрифт:
Глаза Насти расширились, я еще успел подумать, что она, как и все остальные, явно не ожидала меня увидеть и сейчас опять получу порцию едких шуточек… А потом я понял, что она смотрит мимо меня и лицо такое… Как будто у нее в руках автомат, а там, по улице, идет ее злейший враг.
Я оглянулся.
Тут блинами не обойдешься…
По улице действительно шел настин злейший враг. В количестве трех штук.
Темно-оранжевые, «янтарные», кафтаны. Которые любят носить люди боярина Морозова. А также его стрельцы. Те самые, что убили ее маму.
Мне казалось,
Глаза белые, лицо каменное, губы шевелятся…
Да она же Слово произносит!
Полыхнуло, Клава с визгом упала в лопухи, на нее приземлилась Аглашка, а мимо меня, в сторону морозовских полетел огромный огненный шар.
Глава 32
В следующую секунду полетела сама Настя. Но не в сторону морозовских, конечно, а вниз с крыльца, приземлившись на завизжавших девчонок и окончательно образовав кучу-малу.
Спихнув огнеметательницу, я выпрямился и, скорчив грозную рожу, вытянул руки со скрюченными пальцами вперед. Мол, видите? Это я файербол кастанул! Я, грозный Викентий! Бойтесь!
Люди Морозова бояться не собирались. Пусть и не ожидавшие атаки на ровном месте, они отреагировали мгновенно, рассыпавшись в стороны и пропустив шар огня мимо себя — он влетел в забор, бесследно расплескавшись по доскам — после чего начали разворачиваться в мою сторону.
И увидели то, что увидели — потеряшку-Викентия, который запустил в них огнем, и каких-то девчонок, которые, испугавшись шара, попадали с крыльца.
Правильно. Так все и было. Так и думайте.
Блин. Блин-блин-блин!
Морозовские долго не задумались — увидев меня, они тут же рванули вперед, к крыльцу, только полы кафтанов захлопали. Лица суровые, прямо как у того робота из жидкого металла в старом «Терминаторе». Если робота одеть в кафтан и колпак. И бороду еще прицепить.
Скользнув на ледяном пятне — откат от Слова, как и в свое время у Клавы, прошел вниз — я стартанул к уже знакомому проулку.
Липкое Слово!
Только свернув за угол и пропав из глаз топочущих по мостовой преследователей, я прыгнул вверх и, приклеившись к стене, побежал вверх огромным пауком. Поднявшись на уровень второго этажа, я вывернул к крыше, по которой сегодня уже неоднократно побегал. Но двинулся не по самой крыше — услышат топот — а все так же, по стене, над верхними наличниками окон. К своему, так и приоткрытому.
Кубарем вкатился в комнату, быстро закрыл окно, стараясь не стукнуть створками, сбросил мешок, так и болтавшийся за спиной, выхватил из него бороду, плюнул на нее, буквально, размачивая подзасохший клей, прилепил к подбородку и принялся раздеваться.
— Ой! — вбежавшие в помещение девчонки увидели меня, и Клава густо покраснела. Хотя чего там краснеть — я был в том самом белье, которое закрывает тело больше, чем стандартная летняя одежда в двадцать первом веке.
Поправив бороду, сдвинувшуюся вбок за время раздевания, я запихнул одежду и
Вовремя: уже через несколько секунд в распахнувшуюся дверь сунулся кто-то из Морозовских. Дальше я не видел, так как закрыл глаза и притворился спящим.
— Кто здесь у вас? — это морозовский.
— Не видишь, что ли? — зашипела Аглашка противным дискантом, — Сестру мою напугали своими огнепыхалками! Плачет, бедненькая!
Тихий всхлип.
— И меня тоже! — а вот Клаве скандальные нотки явно не удались. Скорее, у нее получилось что-то жалобное.
Морозовский молчал. Ушел, что ли?
— А это кто? — а, нет, не ушел, растерялся, похоже.
— Отец наш! Болеет он, днями лежит!
Допрашиватель вздохнул… а, нет, носом потянул.
— Ты что это?! — взвилась скоморошка, — Не пьяный он, болеет, сказал же!
«Сказал»? А, ну да — она же типа мальчик. Хотя мальчик за такое поведение давно получил бы леща.
Прозвучал звук леща, а затем — звук захлопнувшейся двери. Из коридора слышались приглушенные голоса — морозовские шерстили комнаты постоялого двора, пытаясь найти бесследно исчезнувшего меня.
Удачи, чё…
Нет, все же путешествие — это хорошо! Особенно тогда, когда ты путешествуешь из села, где тебя чуть было не поймали.
Да уж, собирался оставить ложный след — и выполнил этот план на все триста процентов.
Подол наверняка уже стоит на ушах: мы успели выкатиться из него до того, как к Морозовским прибыло подкрепление. Где-то через час, когда мы мирно катили по дороге в сторону Москвы, мимо нашей повозки проскакал отряд конников, в несколько десятков человек. На нас они даже не посмотрели, видимо, решили, что преследуемый я должен рвануть от Москвы по прямой.
Правильно, правильно, так и думайте. Вы еще должны переговорить с Афанасием, узнать от него про мои планы касательно Тулы — и искать меня в том направлении.
А мы, тем временем, не торопясь покатим на север, на север, на север…
В Мангазею.
До моего плеча осторожно дотронулась легкая рука.
— Спасибо, — тихо произнесла Наст.
— За что? — я все так и сидел, сгорбившись, на облучке повозки, держа в руках поводья. Лошадка мерно бежала, постукивая копытами по каменному полотну дороги.
— За то, что… Что отвлек их от меня. Я… Понимаешь, я, как только эти кафтаны увидела, у меня как будто темнота перед глазами упала. Только одна мысль и была — что убить их надо…
— Тебя кто такому Огненному Слову научил? — спросил я, нисколько не сомневаясь в ответе.
— Клава…
Кто бы сомневался. Ну и что мне с этими двумя своенравными девками делать? Пороть? Не получится. Во-первых, вышли они из того возраста, когда это могло подействовать. А во-вторых — пороть девчонок, которые умеют бросаться файерболами, не очень умная мысль, вам не кажется? Разве что с их согласия, но это уже не наказание, а развлечение какое-то.