Подземелья Редборна
Шрифт:
— Посмотри, Эйрик, кого для тебя принесли из леса!
— Ой, он прыгает! Мама, мама, он убежит! Служанки обступили их со всех сторон, растянув в стороны широкие подолы юбок и не давая зайчонку забиться в угол, а маленький Эйрик, топая крепкими ножками, стал гоняться за живой игрушкой по всей спальне.
До самого вечера Лавиния пробыла с сыном, а когда мальчик наконец уснул, ушла к себе. Служанки помогли ей раздеться и оставили ее одну. Герцога этим вечером не было во дворце — егеря обложили медведей, и они еще с утра, прихватив десяток баронов и дюжину стрелков, ускакали в северный лес. Эта ночь принадлежала
Она надела простое темное платье, крепкие охотничьи сапоги и широкий темный плащ с капюшоном. Заперев дверь изнутри, она неслышными шагами подошла к резной деревянной панели в углу спальни. Легко нажав круглую розетку, почти незаметную среди пышных листьев орнамента, она улыбнулась, увидев, как медленно распахивается перед ней потайная дверь, ведущая в сад. В дальнем его конце, в искусно сооруженном гроте, где так приятно отдыхать жаркими днями, был выход из дворца, о котором знали лишь она и герцог.
Неслышно выйдя из заросшей плющом пещеры, она быстро пошла к калитке. Ключ дважды повернулся в замке, и она, не скрипнув, отворилась. Мгновение — и герцогиня, как ночная бабочка, растаяла в темноте, слившись с деревьями и кустами.
Лавиния почти летела по темной аллее, едва касаясь ногами земли, но ни тени страха не было в ее душе. Казалось, что пламя ненависти, сжигавшее ее сердце, лучше всякого факела освещало дорогу. Ни один камешек не покатился в сторону с предательским шорохом, ни один сучок не затрещал под ее легкими шагами.
И вокруг нее тоже стояла тишина. Йонда испуганно говорила, что ей мерещились страшные шаги и таинственные звуки за спиной и в кустах — герцогиня, как ни прислушивалась, не слышала ничего. Вот она свернула в третий переулок от улицы Алой Башни и вскоре увидела или, вернее, почувствовала, что дорога впереди резко обрывается вниз. Наконец-то овраг! Теперь — на другую сторону и вправо, а там — пятый дом…
Лавиния осторожно, держась за ветки чахлых кустиков и стебли высоких жестких трав, стала спускаться по смутно белеющей тропинке.
Громко захлопав крыльями, почти из-под самых ног женщины вспорхнула какая-то большая птица и, шарахнувшись вбок, скрылась в темноте. Постояв несколько мгновений, чтобы унять вдруг бешено заколотившееся сердце, герцогиня поспешила дальше.
С трудом вскарабкавшись по крутому склону оврага, она остановилась, осматриваясь. Где-то за облаками едва заметным пятном светлела луна, не помогая ночным путникам, а лишь дразня и вызывая досаду. Тропинка едва заметной полоской терялась в густых кустах. Лавиния, поколебавшись, пошла по ней, раздвигая ветки, и вскоре вышла на тихую улочку. В голове ее гулко звучало: «Направо… Пятый дом… Сухое дерево… «И она медленно повернула, всматриваясь в смутные очертания крыш.
Чем дальше она шла по узкой, как будто вымершей улочке, тем светлее становилось вокруг. Тучи, плотной завесой прикрывавшие луну, вдруг стали распадаться на клочья, и ветер, пронесясь где-то там, в небесной выси, разметал их в стороны, открыв кусок чистого неба и ослепительный жемчужный диск. Вся улица осветилась серебристым светом, стали видны даже мелкие камешки под ногами. И перед ее глазами замаячило путеводной вехой высокое засохшее дерево с голыми ветвями, задранными вверх, как костлявые руки.
Герцогиня медленно подошла к покосившейся
Из глубины домика послышались шаркающие шаги, скрипнула половица, раздалось невнятное бормотание, и кто-то стал отпирать многочисленные засовы. Наконец дверь беззвучно отворилась, и герцогиня решительно вошла в темный дом.
— Иди прямо вперед, не бойся и не оглядывайся! — вдруг раздался у нее за спиной звучный женский голос. Лавиния судорожно ухватилась руками за завязки плаща и осторожно пошла вперед, пытаясь хоть что-то разглядеть в полной темноте.
Неожиданно справа от нее затеплилась сверкающая точка, потом слева, а несколько огоньков засияло впереди, и вскоре она увидела, что стоит посреди огромного зала, такого же, как парадные залы герцогского дворца. С изумлением осматриваясь, она смутно вспомнила, что рассказывала Йонда об этом колдовском месте. Да, в этом зале поместился бы добрый десяток таких жалких лачуг, как та, в которую она только что вошла! И как богато он отделан! Кто бы мог подумать, что кособокий домишко скрывает за почерневшей дверью такое великолепие! Словно в ответ на ее мысли, прозвучал голос:
— Это не для всех, моя герцогиня, а лишь для самых дорогих гостей! Только их я принимаю в залах моего дворца!
Лавиния резко обернулась и невольно сделала шаг назад — перед ней стояла немолодая величественная женщина с черными, с легкой проседью волосами, свободно рассыпавшимися по плечам. Что за глупости говорила Йонда?! Старуха?! Похоже, что девчонка с перепугу и глаз-то не поднимала на колдунью!
Сама же герцогиня не могла отвести взгляда от спокойного властного лица, от стройной фигуры, облаченной в свободное платье из черного струящегося шелка, с богатой красной вышивкой, пылающей, как языки пламени. Улыбнувшись, хозяйка приветливым жестом указала Лавинии на одно из позолоченных кресел у огромного камина, сложенного из грубых черных камней. В его зияющей пасти тотчас же вспыхнул жаркий огонь, и герцогиня почувствовала, как живительное тепло согревает ее. Она свободно опустилась в кресло, откинув капюшон, и стала с восхищением осматриваться.
Светильники, так таинственно вспыхнувшие в темноте, освещали великолепный зал, достойный самой королевы. Высокий потолок поддерживали колонны, облицованные драгоценной яшмой, снизу доверху стены украшали узкие панели из позолоченного резного дуба. Высокие окна выходили в какой-то неведомый сад, из которого доносился аромат ночных цветов и стрекот влюбленных сверчков.
Колдунья не торопила ее, сидела напротив и не мигая смотрела на герцогиню черными, задумчивыми глазами. Лавиния не заметила, как между ними оказался стол с двумя кубками.