Подземная пирамида
Шрифт:
Тогда Ибн Хам ид укрепился сердцем и, оставив своих спутников, вступил внутрь пирамиды. Что он видел там, никому не ведомо, но когда возвратился, лицо его сияло и в сердце не было и следа страха. Карманы его были тяжелы от драгоценностей, не имеющих равных в мире, и от волшебных предметов, каждый из которых был дороже и ценнее золотой поклажи тысячи верблюдов.
Затем Ибн Хамид велел своим спутникам отвернуться и снова потер перстень. Пирамида так же погрузилась назад в песок, как перед тем поднялась из него. Когда спутники
Удалившись от этого места на один день пути, султан подбросил перстень в воздух, сказав сначала: «Вернись туда, откуда пришел!».
Перстень взлетел и – о чудо! – повис в воздухе над головой султана. Он лежал в воздухе, словно кто-то держал его на ладони. Потом вдруг послышался шорох, будто над лагерем султана пролетела стая невидимых птиц. Перстень качнулся и сдвинулся с места, как если бы кто-то надел его себе на палец.
Снова раздался шорох, и не успел султан и глазом моргнуть, как перстень исчез.
После этого султан Ибн Хамид направился к городу своих предков, продав сначала в пути некоторые драгоценности из пирамиды и набрав себе верное войско из арабов. С этим войском он занял свой родной город и сверг с захваченного трона родичей, правивших незаконно и мучивших народ.
Говорят, что сто сорок семь лет правил мудро султан Ибн Хамид, пока, наконец, не взял его Аллах в рай. Благословенно будь имя его!»
– Аминь! – сказал я.
Хальворссон сунул бумагу в карман и снова, уже в который раз, посмотрел мне в глаза.
– Ну? Сказка, чистейшей воды сказка.
– Естественно. Так из реальности получается сказка. Это – последняя стадия того процесса, который я обрисовал раньше. Первая стадия: реальность; вторая стадия: остатки реальности, насыщенные фантастическими элементами, когда первичная функция реальности в целом утрачена; наконец, третья стадия; чистейшая сказка. Разве это не прекрасно?
– Да, конечно, – сдался я.
– И я продолжаю настаивать на своей теории. Не в Индии и не где-то еще, а в Древнем Египте появились на свет сказки. Или, по крайней мере, очень многие сказки. И перед нами лежит лучшее тому доказательство. Я мог бы создать новый фундамент для науки о сказках…
Он замолчал и стал теребить салфетку на столе.
Мой слух резануло его условное наклонение, я не знал, что и думать.
– То есть как это мог бы? Ведь, по-вашему, доказательства предельно ясны. На основе древней обсерватории, у которой открывалась крыша, возникла сказка типа «Сезам, отворись!» По-моему тоже, это совершенно ясно.
Он ответил не сразу, а продолжал мять салфетку. Потом поднял на меня глаза.
– Ясно-то ясно… Да вот только не на сто процентов доказуемо.
Он все еще теребил салфетку, не глядя на меня. И тут неожиданно в голове у меня вспыхнуло, словно Аллах зажег
– Послушайте! – вскричал я. – А какого черта вам нужно от меня? Неужели, чтобы я… Он снова поднял голову и тихо произнес:
– Как раз это! Именно это! Отправляйтесь и найдите пирамиду! Если вы ее найдете, это будет самым убедительным доказательством. А до тех пор, как бы я ни был уверен в своей правоте, все это только гипотеза. И ничего больше.
– Вы с ума сошли!
– Вы один можете найти ее. Я узнавал о вас. Мне сказали, что Петер Силади, если захочет, найдет в Сахаре даже кусок высохшего помета шакала.
– Благодарю – И… у вас тут и возможностей больше. У нас нет сколько-нибудь значительной египтологии. Мы оба получим огромную выгоду от такого открытия, не говоря уже о наших науках. Нужно, чтобы вы ее нашли!
Я с шумом выдохнул воздух, чтобы не дать волю своим чувствам. Как-никак, он гость и иностранец.
Он повернул ко мне длиннющую окладистую бороду и смотрел на меня огромными голубыми глазами, как смотрит на свою воспитательницу в яслях ребенок, выпрашивая у нее игрушку. Святые небеса, что же ему сказать?!
– Мистер Хальворссон, – заговорил я, пытаясь собраться с мыслями, – Во-первых, то, о чем вы просите, абсолютно невозможно. Абсолютно невозможно. Вы там, в Европе, думаете, что здесь денег куры не клюют. Стоит мне свистнуть, и некий курьер мигом положит на мой стол нужные для экспедиции миллионы.
– Я понимаю, что это не так просто, – улыбнулся он.
– Мы ведем исследования по строго разработанным планам, На годы вперед определяем их направление и отклониться от него можем только в том случае, если нас вынудит к этому какое-то очень важное, новое и непредусмотренное обстоятельство.
– Верно, – сказал он.
– Итак… Я только в том случае могу отойти от плана, не говоря уже о бюджете, если это будет чрезвычайно веской и понятной всем причиной. Не знаю, ясно ли я выразился.
– Исключительно. По-вашему, то, что я вам тут преподнес, причина недостаточная?
– По-моему, нет. Да и не то важно, что я думаю. Важнее, что скажут на это органы, финансирующие наши исследования. Убедить нужно их. А ваши аргументы мало чего стоят в глазах администраторов. Все сказка, чистая сказка…
Хальворссон заморгал глазами.
– Послушайте, мистер Силади. Вы знаете, как Шлиман нашел Трою. Прочитал о ней в греческом эпосе. И все! Это было такой же сказкой, как вот эти, – он хлопнул себя по карману, – и даже в большей степени. Потому что то было чистой поэзией, а мои источники – большей частью свидетельства очевидцев. Вы сами это только что признали.
– Да, но…
– Если бы Шлиман не верил в легенду о Трое, или если бы не верили те, кто дал ему деньги. Троя и сегодня еще покоилась бы под землей. 8 этом, конечно, что-то было.