Подземная пирамида
Шрифт:
Поработав несколько минут, Карабинас сложил штатив и протянул руку вперед.
– Все так, как я и думал. Коридор ведет прямо к холму.
Теперь уже никто из нас не сомневался, что захороненная пирамида прячется под холмом.
Было уже около полудня, когда мы прошли по коридору. Но не успели пройти и ста метров, как путь преградило неожиданное препятствие. Когда-то давно, может быть, сотни, а то и тысячи лет назад из боковой стены вывалилась одна каменная плитка, и через образовавшуюся щель в проход обрушился песок. Между сводом коридора и поверхностью песка осталось
– Попробуем? – подмигнул мне Карабинас. Несколько мгновений я чувствовал большой соблазн сказать «да», но потом здравый смысл все же взял верх.
– Нив коем случае, – охладил я его пыл. – Принесем несколько металлических реек и установим опоры. А песок разровняем по полу коридора.
По выражению лица остальных я видел, что охотнее всего они кинулись бы сейчас к дыре и готовы протискиваться через нее до самой захороненной пирамиды, но и они согласились, что нельзя лезть напролом. Если песок обрушится, пока мы будем по ту сторону, то, пожалуй, навеки погибнет великое открытие.
Было уже часов десять вечера, когда мы закончили сооружение опор, расширив проход настолько, что могли пройти через него без особых затруднений, хотя и пригнувшись.
Теперь должен был выполнить вторую половину своих неблагодарных обязанностей. Самым решительным голосом я объявил работу на сегодня законченной, поскольку мы еле держимся на ногах, что, в конце концов, соответствовало истине.
Сейчас же я считаю – лучше бы я этого не делал.
Карабинас и Йеттмар, правда, высказались в том смысле, что мы стоим как раз у врат рая и что великие открыватели не знали ни ночи, ни усталости, но, тем не менее, покорно поплелись вслед за мной, когда я направился к выходу.
Только Хальворссон с сожалением оглянулся, словно навеки прощался с неоткрытой пирамидой.
Наверху, в палатке Старика, усталость обрушилась на нас с полной силой. От боли в мышцах я не мог поднять руки и чувствовал, что веки мои неудержимо закрываются. И остальные шатались, как пьяные, и не могли дождаться того момента, когда они растянутся на резиновых матрасах.
Старик, отдыхая в складном кресле с трубчатой рамой и положив ноги на стол, внимательно выслушал мой доклад. Его лоб покрывала испарина, и лампа отбрасывала на его лицо желтый свет. Если бы я не был смертельно усталым, то, пожалуй, пристальнее присмотрелся бы к нему.
Как я сказал, он внимательно выслушал меня, но, когда я закончил, то не произнес ни слова. А ведь я доложил ему наши планы на завтра: что мы находимся перед самой пирамидой, коридор ведет прямо к холмику, под которым, в этом я был уже уверен, найдем захороненную пирамиду. Он лишь спокойно смотрел на меня и тихонько барабанил пальцами по столу.
Я уже не могу припомнить, как очутился в постели. Проснулся я только с рассветными лучами солнца, которые резвились у меня на носу, и от крика петуха Осимы, возвещавшего во всю глотку наступление утра. 3 июня Завтрак прошел почти в молчании, в воздухе висела какая-то необъяснимая напряженность. Малькольм едва притронулся к еде, несколько раз вставал и выходил из палатки,
Когда мы покончили с едой и приступили к обычному ежеутреннему обсуждению предстоящей работы. Старик неохотно отошел от двери и брюзгливым голосом открыл наше совещание:
– Вчера я выслушал доклад мистера Силади о выполненной работе. Я очень рад, что мы, вероятно, стоим на пороге большого открытия. И все же вынужден на время приостановить работу.
Я решил, что ослышался, то же, по-видимому, подумали и остальные. Йеттмар даже рот раскрыл от изумления.
– Что вы говорите? – спросил он хрипло и вцепился руками в край стола.
– Мы начнем другую работу, – сказал Старик. – Собственно, не начнем. Закончим то, что нам уже давно нужно было сделать.
– О чем вы говорите, Малькольм? – пришел я в себя.
– О склепе. Думая только о захороненной пирамиде, мы забыли о склепе. А это, может быть, не простой склеп. Может быть, ценность его не меньше, чем пирамиды.
– К черту склеп! – вырвалось в отчаянии у Карабинаса. – Как можно сравнивать склеп с захороненной пирамидой? А обелиск? Календарь, которому тысячи лет? Не хотите же вы заставить меня поверить, что склеп вам важнее, чем это чудо, которое, может быть, через несколько часов будет лежать у нас на ладони!
Папа Малькольм с решительным, не терпящим возражений видом стукнул кулаком по столу.
– Важнее то, чем мы уже располагаем! Пирамида – только гипотеза! Дай бог, чтобы когда-нибудь • она стала реальностью! Но пока мы не приведем в порядок дела со склепом, мы не сделаем ни одного шага к пирамиде!
От этого можно было сойти с ума!
– Но подумайте хорошенько, шеф, – попытался я вразумить его с помощью трезвых аргументов. – Может быть, вы и правы в отношении склепа. Даже наверняка. Но так ли уж важны эти полдня? Как только мы доберемся до пирамиды, тут же вернемся и приведем в порядок находки из склепа.
Старик упрямо покачал головой, но когда заметил, что мы стоим на своем, заговорил более жестко.
– Я руководитель экспедиции! Кому не нравится – скатертью дорога! Пишите заявления, что не согласны с моими распоряжениями, – и можете сматывать удочки! Вы меня поняли, надеюсь?
Естественно, мы поняли. Но только его слова. И вовсе не понимали, что за ними кроется. Не ревнует ли уж папа Малькольм из-за нашего открытия? Но с какой стати, если экспедиция организована от его имени? Нам было совершенно непонятно его поведение, и я мог объяснить это не иначе, как неожиданно проявившим себя старческим маразмом.
Мы переглянулись, пытаясь найти ответ в глазах друг друга. Наконец Осима нарушил молчание:
– Хорошо. Так что нам нужно делать? Старик встал и показал в сторону склепа:
– Подготовить все к транспортировке. Все до последнего гвоздя! Мистер Осима сделает необходимые снимки, мистер Карабинас проведет замеры, остальные носят и пакуют. К сожалению, мы не можем привлечь посторонних по известным причинам. Из-за пирамиды, – добавил он миролюбиво.
Миддлтон поднял голову и иронично кивнул Старику.