Подземный флот маркшейдера Вольфа
Шрифт:
– Бог простит, боцман, а мы давно простили, - сокрушенно ответил за Никиту князь и стал поднимать-тащить «боцмана» с земли. – Когда ж ты, наконец, оставишь эти холопские замашки?! Так мы никогда никаких врагов не осилим.
– Клянусь, батюшка Георгий Януариевич! Клянусь, ваше сиятельство! – приговаривал, тяжело поднимаясь, Евсеич. – Нынче же оставлю.
– Прими-ка лучше у Никиты Андреевича сию драгоценную ношу, - довольно властно попросил князь Евсеича. – И поосторожней. Она слегка повреждена. И Настю живо зови. Я сейчас подойду и окажу необходимую помощь.
Кит стоял, как столб, и молчал.
Княжна
– Да-да, Никита. Отдай меня. Теперь уже можно, - очень даже ласково попросила она. – Спасибо тебе. Я у тебя так хорошо пригрелась.
Кит как стоял, так и стоял. Евсеич сам осторожно вынул княжну из его окаменевших рук.
Пока происходила передача из рук в руки ценного груза, князь со странно-недоуменной улыбкой смотрел на Кита. Потом он, как и Кит, проводил глазами Евсеича, уносившего княжну в дом. Та уже в дверях махнула из-за Евсеича рукой. Тогда князь снова обратил свой гордый княжеский взор на Кита.
– Так вы уже с Лизой на «ты»… - заметил он, как ни странно, без ехидства и подколок, а напротив, будто с завистью и восхищением.
И вдруг совершенно изменился. Даже цветом лица. Как будто порозовел и ожил князь. И взгляд его стал теплым и дружеским.
– Жорж, - вдруг сказал он и протянул Киту руку.
Кит не понял и только похлопал глазами.
– Думаю, нам тоже пора перейти на «ты», - сказал князь. – Отныне зови меня просто Жоржем. Так меня отец звал… вернее, зовет.
И князь вдруг, не дождавшись рукопожатия, убрал руку, стянул с нее перчатку, снова протянул и сказал:
– Прошу извинить меня…
Кит, наконец, понял… и сразу простил князя. И облегченно вздохнул.
– Кит, - сказал он и пожал мягкую и теплую княжескую руку.
Но все-таки пожал с невольной осторожностью – князь как-никак, живой, настоящий князь!
– Если позволишь, я предпочту звать тебя по имени, - чуть прищурился князь. – А твое прозвище, как особую привилегию, оставлю сестре. Ты её спас. Я благодарю тебя, Никита, мы все перед тобой в вечном долгу.
Кит чувствовал, что стоит весь холодный и тяжелый, а уши начинают гореть.
– А нас сейчас не атакуют? Не разбомбят? – нарочно отвлекся он на более важную тему и посмотрел вниз, в сторону поля.
Сквозь деревья плохо было видно. Но ясно было, что никакой армии, идущей на приступ усадьбы с боевым кличем, в ближайшее время не ожидается. Стрельбы слышно не было: судя по всему, Александр Македонский уже растратил все патроны…
Только Кит об этом подумал, как послышался скач – и будущий завоеватель древнего мира появился на белом скакуне. Осилив подъем, он сразу перевел коня на шаг и, как ни в чем не бывало, проехал мимо князя и Никиты, только легко махнув рукой с револьвером и бросив какое-то слово. Сделав дело и разогнав врагов, он теперь держал путь к конюшне.
– Александр Филиппович сказал, что они отступили обратно в лес. Так я и думал. Сюда не сунутся, уверен, - успокоил князь и так не особо взволнованного Кита. – Хотя, полагаю, оцепление в ближайшие часы усилится… Да и нам пора выходить в боевой поход. Уж извини, Никита, но развеяться и отдохнуть тебе особо не придется. Как капитан, даю на личное время не больше часа. И потом за дело… Да, кстати! А где граммофон?!
Поздно хватился
Кит чуть было невольно не повторил то, что кричал княжне в падающем аэроплане: «Выкинул на фиг!» Но тут вспомнил про важное-преважное письмо. И даже испугался, не потерял ли его… Нет, не потерял. Оно было прикопано в правом, застегнутом на молнию, кармане вместе с коммуникатором… И кстати, не кокнулся ли гаджет, когда Кит кувыркался при посадке?
Кит достал из кармана и то, и другое.
– Вот… Это вам… - сказал он, почему-то побоявшись сразу сказать, что письмо от отца. – Тебе и Лизе.
И тут же занялся проверкой коммуникатора, чтобы, кстати, не смотреть князя - точнее на то, как ему сейчас снесет крышу…
Коммуникатор оказался в порядке… Кит продолжал проверять всякие опции, то есть делал занятый вид… Краем взора он наблюдал, как князь аккуратно отгибает клапан конверта, достает сложенный вчетверо лист бумаги… Потом… потом что-то вдруг случилось с князем. Он резко, испуганно вздохнул и даже отпрянул, будто обжегся.
– Боже мой! Боже мой! – услышал Кит шепот пораженного князя. – Как же так может быть?!..
Князь отошел в сторону и… и сел, даже не сел, а рухнул за ступени лестницы. Он привалился плечом к постаменту, на котором еще недавно восседали львы… Только сейчас Кит заметил, что нет на постаментах огнедышащих железных львов, охранявших усадьбу… Совсем беззащитной показалась Киту усадьба – бери ее голыми руками…
Кит не знал, куда ему самому теперь деваться: идти в дом и дожидаться князя у себя, в гостевой комнате, или же… Кит удивился, поймав себя на том, что он так и подумал: «у себя, в комнате». Надо же! Теперь и вправду у него была «своя комната» в начале прошлого века!
– Никита! – глухим голосом позвал его князь, не оборачиваясь.
Кит с облегчением вздохнул, подошел к князю и сел рядом с ним на широкую ступень парадного крыльца… И тут же отвернулся в сторону, потому как заметил, что по щекам князя катятся слезы.
– Ничего, - тихо сказал князь. – Это не стыдно. Ты не отворачивайся.
– Ну да, - только и сказал Кит и повернул голову… и нашел в себе силы посмотреть прямо в заплаканные глаза князя. – У меня тоже такое бывало.
Кит соврал. Такого с ним еще не бывало. До такой степени он еще ни разу не скучал по маме с папой. Так получилось, что они никогда надолго не оставляли сына одного. Да и теперь Кит почему-то не чувствовал, что они слишком уж далеко и он покинул их надолго. В общем, как это ни удивительно, но в эту минуту Кит, соврав князю, чтобы поддержать его, вдруг сильно ему, князю… что? Позавидовал!
– Ты видел нашего отца, - сказал князь, завидуя Киту непредставимо сильнее. – Как он там?
– В норме, - кивнул Кит и осекся: как-то по-другому, не так сухо надо было сказать.
Князь улыбнулся дрожащими губами.
– «Давление в котлах в норме». Любимое присловье отца, - тихо сказал он.
«Не слышал», - подумал и не сказал Кит, а потом собрался с силами и сказал князю вот что:
– Он… Януарий Федорович просил передать, что он вас любит и скоро вернется.
Князь снова прослезился, и пока он слезился, в мозгах Кит вертелось: «Он улетел, но обещал вернуться». Нет, Карлсон тут никак не был уместен, и Кит стал гнать из мозгов это дурацкое присловье.