Подземный мир и живая вода
Шрифт:
— Лет десять как.
— Она ведь не замужем.
— Есть варианты, — Фредерик потер большой палец об указательный.
— Рафаэлла, наверное, будет председательствовать? У меня, если что, только ведьма.
— Какая еще ведьма?
— Балбутуха. Наша, деревенская. Ей, может, не особо и надо, а не пригласишь — обидится.
Считается ли ведьма за благородную даму? В христианском мире колдовской дар таких преимуществ не дает. Но в колдовском мире все, кто хоть малость умеют ворожить, считают себя высшими существами относительно неумеющих. Фредерик не стал спорить.
— Зови.
Люциус
— Что не спишь? — спросил черт.
— Госци у мяне, — недовольно ответила ведьма, — Ледзь паспела сказаць, шо до тебе пайшла. Поди, хацел мене в ночной сорочке перед панами выставиць?
— Ведьме стыдно бы было? — хихикнул Люциус и щелкнул пальцами.
Поношенное и выцветшее платье Балбутухи стало ярким как новое.
— Яшче шкуру мне паднови, — попросила ведьма.
Черт снова щелкнул. Лицо и руки ведьмы посветлели и подтянулись. Грудь под платьем весело поднялась.
— Эк расщедрился, — удивленно сказала Балбутуха, — Што гэто тут у вас?
— Турнир у нас. Тряхни стариной, посудачь с дамами.
— Эт можно. Але без хлопца не уйду.
— Любого забирай, не жалко.
— Дамы еще нужны? — спросил Кшиштоф.
Кшиштофу принесли красивый стул, и он сидел за «старым» столом рядом с Люциусом, Фредериком и Лаской, чтобы не упустить важные организационные моменты. Сам он вроде и ничего не делал. К нему подбегали «хлопцы» с вопросами, получали ответ и убегали.
— Нужны, — ответил Люциус.
— У нас две жены, не считая этой Оксаны, три постоянные сожительницы во грехе и две дочери подходящего возраста, одна законная, другая нет. Кого зовем?
— Да всех, — махнул рукой черт, — Что уж тут, с ведьмой-то.
— Зови всех, — присоединился Фредерик.
Люциус щелкнул пальцами, и на пол высыпались семь женщин в ночных сорочках. Заорали, заприкрывались руками. Все мужчины оглянулись на них, но черт щелкнул пальцами еще раз, и на каждой появилось дорогое платье, а волосы сложились в модную прическу.
— Анджей! — позвал Кшиштоф, — Поговори с дамами. Можешь сказать, что это просто сон, и утром все проснутся в своих постелях.
Весельчак Анджей — хороший выбор для такой задачи. Объяснить разбуженным среди ночи женщинам, что они вот прямо сейчас будут украшать собой рыцарский турнир. Точнее, рыцарско-дьявольско-колдовской турнир.
Ласка сказал, что он никакую даму пригласить не может. Есть только Оксану, но она в сундуке.
Подошла Марта. В дорогом бархатном платье, с золотой цепью на шее и с перстнями на пальцах. На цепи висела, то есть, лежала на груди, овальная золотая коробочка с выгравированным крестом. На поясе — два вышитых мешочка, кожаный футляр, сумочка с несколькими отделениями, как у менял, и восточный кинжал с костяной рукояткой.
Люциус посмотрел на нее сквозь пальцы, отвернулся и проморгался как после взгляда на солнце.
— Роскошная коллекция, — сказал он.
— Где? — спросил Кшиштоф.
— У фрау Марты боевой обвес из амулетов и талисманов. Еще под платьем столько же.
Марта улыбнулась. Такая милая добрая улыбка,
— Вот оно что… — протянул Кшиштоф, — Не стоило хлопцам в тот раз с ней в кости играть.
На Ласку Марта произвела неоднозначное впечатление. Насмотревшись за время путешествия на разных европеек, он с первого взгляда определил, что Марта немка, а зрелые немки ему обычно не нравились. Но разве у северных или южных немок бывают зеленые глаза и рыжие волосы? И Марта, в отличие от соотечественниц, улыбалась, а не поджимала губы.
Рафаэллу привел рейтар, которого за ней отправил отец. До чего же глупо будет сейчас спалиться, смущенно глядя друг другу в глаза. Найти бы приличную тему для беседы.
— Доча, надень лучшее платье и посиди с дамами, — сказал Фредерик.
— Не хочу. Пусть Фьорелла сидит.
— Она не может, она записалась бойцом.
— Что вы тут устроили? Зачем? Нельзя было мне просто коня отдать, раз уж Мишель ошибся и никакой войны на самом деле нет?
— Мишель не ошибается, — вздохнул Фредерик, — Война будет точно, но мы постараемся выиграть Элефанта до того, как она начнется. Поэтому занимай позицию согласно боевого расписания.
— Кстати, — вступил Ласка, — Извините, что сразу не сказал, я просто не каждый день возглавляю партию на турнирах. Вы, наверное, его нашли уже?
— Кого? — спросил Фредерик.
— Гаэтано. Он пришел незадолго до заката.
— Где он? — спросила Рафаэлла.
— Его сильно ранили и сбросили в яму во дворе. Он должен быть жив, но сам не выберется.
— Это была ваша свинья? — спросил Кшиштоф.
— Да, — ответил Фредерик, — Что он успел натворить?
— Он у вас резкий слишком. И у меня парни горячие. Слово за слово и в драку. Даже и поговорить не успели.
— Папа, я пойду его вытащу, — сразу сказала Рафаэлла, — Если задержусь, за меня Марта.
— Одна не вытащишь, возьми оружейников.
За весь разговор ни Рафаэлла не посмотрела на Ласку, ни он не посмотрел на нее.
— Нам нужен герольд, — сказал Люциус, — Чтобы совсем уж по-настоящему. Черт устроит?
— Нет, — сказал Кшиштоф, — Вот точно говорю, все, кого черт объявит, поскользнутся или еще хуже.
— И я не хочу, чтобы мое честное имя лишний раз нечистый во всеуслышание говорил, — сказал Фредерик.
— Хорошо-хорошо. Есть желающие?
— Доминго? — предложил Ласка, — Попугай?
— Попугай? — переспросил Люциус, — А что, господа, он и фигура статусная, и яркий, и голосистый.
Доминго любезно принял предложение.
Открывать турнир досталось Ласке и Люциусу.
«Чорт номер два» ушел на конюшню, и конюхи привели оттуда привычного боевого коня пана Чорторыльского под привычным для пана седлом.
Люциус щелкнул пальцами и оказался в доспехах наподобие рейтарских и в шлеме-шишаке с нащечниками. Откуда-то прилетел и турнирный щит. С тремя лягушками и золотым поясом на червленом фоне. Нидерклаузиц сказал, что это герб дьявола, а не пана. Вооружился Люциус польской саблей без излишеств вроде елмани шириной с лопату, острия, уточенного в шило, изгиба в коромысло или перекрестья длиной с полсабли.