Поджигатели
Шрифт:
Я оставалась в номере, ела чипсы и бутерброды и пила ржавую воду из-под крана. Странно было торчать там и ничего не делать. Зная, что больше никогда не смогу вернуться в Скотленд-Ярд. Я старалась спать как можно больше, чтобы мне не приходилось об этом думать. Каждый день я дремала на кровати и смотрела, как пламя лижет обои, и каждую ночь я лежала без сна, слушая, как туристы с рюкзаками смеются и кричат в коридоре. Рано утром, когда никого не было, я вылезала из номера и шла сквозь лужи холодной рвоты в туалет в конце коридора. Это были четыре одиноких дня, Усама, но мне было все равно,
— Мама, — сказал он. — Где это мы?
— Мы в гостинице, малыш.
— А почему? — сказал он.
— Мы прячемся.
Сын широко раскрыл глаза.
— Почему? — сказал он.
— Потому что так безопаснее всего. Мама помогла Петре написать статью для газеты, где она работает. Эту статью напечатают в воскресенье. Когда она выйдет в газете, тем людям, которые обидели тебя и папу, будет очень плохо. Много людей захотят поговорить с твоей мамой.
— Значит, мы прячемся! — сказал он.
Я улыбнулась сыну. Было так приятно, что он со мной. Такой славный, с ярко-рыжими волосами и маленькими зубками. На нем не было ни царапинки. Я сказала, что он может съесть столько чипсов, сколько захочет, но он не хотел.
В воскресенье утром, очень рано, я выписалась из гостиницы и пошла на Пикадилли-серкус. У меня был дорожный чемодан на колесиках, который мне одолжила Петра. Я тянула его за собой, а на нем ехал мой мальчик. Он открыл рот и смотрел на огромные светящиеся рекламные щиты широко раскрытыми глазами, и на холодном утреннем воздухе изо рта у него шел пар. На бедняжке были только джинсы и «арсенальная» футболка.
— Тебе не холодно? Может, мама найдет тебе свитер?
Сын помотал головой. Он был слишком взволнован, чтобы мерзнуть, да и я тоже. Мы собирались купить экземпляр «Санди телеграф» в первом же газетном киоске, который попадется мне по пути. Я никак не могла дождаться, когда увижу нашу статью, напечатанную аршинными буквами на первой полосе под красивым готическим шрифтом названия газеты. Я так нервничала, что меня трясло, и в животе у меня поднялся ураган. Я все думала, какой они дадут заголовок. Я бы сделала так: поместила бы огромную фотографию того зловещего дымного столба над стадионом и всего два слова сверху: ОНИ ЗНАЛИ. Вот как бы я сделала, но откуда мне знать, как надо? Как я говорила, Усама, у нас в семье всегда читали «Сан».
Вокруг Пикадилли-серкус ходило еще несколько человек. Я смотрела им в лица, пытаясь разглядеть, слышали они уже новости или нет, но никто не выглядел так, как будто он что-то слышал. Мы прошли мимо нескольких девушек, которые, хихикая, возвращались домой из клуба. Потом была пара туристов, снимавших на видео большой рекламный знак «Кока-колы» и огромный плывший вверху шар с лицами мертвых игроков «Арсенала». Потом мы прошли мимо дорожного инспектора. У него, пожалуй, был такой вид, будто он знает, что происходит.
— Доброе утро. Вы уже слышали новости?
Инспектор уставился на меня.
— Что? — сказал он.
— Насчет майского теракта.
— А что случилось? — сказал он.
— Вы еще не видели газет?
— Нет, — сказал он. — А что там?
— Это было известно заранее. Известно, что будет теракт, но власти ничего
Дорожный инспектор минуту смотрел на меня, мои адидасовские тренировочные и чемодан, потом покачал головой и улыбнулся.
— Будьте осторожнее, милочка, хорошо? — сказал он.
— Я не чокнутая, это правда.
— Ну конечно, — сказал он. — Вы не волнуйтесь, хорошо?
Инспектор отвернулся и пошел в сторону Риджент-стрит. Сын посмотрел на меня.
— Мама, он тебе не поверил, — сказал он.
— Да, милый. Но его нельзя винить. Он поверит, когда прочитает газету.
Я улыбнулась ему, и мы пошли в Сохо. На Уорик-стрит я набрала воздуху в легкие и вошла в газетный киоск.
Я стояла и довольно долго смотрела на первую полосу «Санди телеграф». Там было что-то не то, понимаешь, Усама. Там была фотография с рядом домов, у каждого из которых стояла табличка «продается». Заголовок гласил: РЕЗКОЕ ПАДЕНИЕ ЦЕН НА ДОМА, У ПОКУПАТЕЛЕЙ НЕТ ДЕНЕГ. Я покачала головой. Я не понимала, какое это имеет отношение к майскому теракту. Я посмотрела на дату на газете. Потом развернула ее и просмотрела каждую страницу. Ни слова о теракте. Мне стало тошно. Я пожалела, что проснулась и вышла из гостиницы. Стоило мне подумать об этом, как я поймала себя на мысли, а вдруг это все кошмарный сон, тогда я вполне могу проснуться в постели со своим мужем еще до теракта. Когда я подумала про мужа, мне захотелось закричать, и я стала хватать все остальные газеты со стоек и смотреть, что там напечатано. Везде было одно и то же. Сплошные ЦЕНЫ НА НЕДВИЖИМОСТЬ ПАДАЮТ, кроме «Санди миррор». В «Миррор» говорилось ВЫИГРАЙТЕ МИЛЛИОН ФУНТОВ В НАШЕЙ ВИКТОРИНЕ, И ВАША ЖИЗНЬ ИЗМЕНИТСЯ, и фотография семьи на первой странице. Мама и папа разлеглись на шезлонгах у бассейна с таким видом, как будто они потратили часть своего МИЛЛИОНА ФУНТОВ на модные коктейли, и вместо лиц у них была блестящая серебряная фольга, так что можно было увидеть в ней собственное лицо. ЗДЕСЬ МОЖЕТЕ ОКАЗАТЬСЯ ВЫ, говорилось в газете, и еще там в бассейне резвился рыжеволосый мальчик. Похоже, ему было примерно четыре года три месяца. Я бросила «Миррор» на пол и закричала, и продавец выскочил ко мне из-за прилавка.
— Дорогуша, — сказал он. — Заплатите за них или положите обратно.
Я упала на колени и вглядывалась в заголовки, разбросанные на полу вокруг меня, и в какой-то момент я просто отключилась, не знаю, то ли я кричала, то ли смеялась.
— Какого хрена, — сказал продавец. — Здесь газетный киоск, а не дурдом. Давай, проваливай отсюда.
Я встала и выбежала из киоска, таща за собой чемодан. Сын изо всех сил хватался за него, а он грохотал и подпрыгивал на тротуаре.
— Мама, — кричал сын, — что случилось?
Я остановилась, посмотрела на сына, а потом я приложила руки ко рту и закричала. Дело было в его лице, понимаешь, Усама. Его рыжие волосики обгорели так, что густая черная смола стекала ему на лицо. Его кожа кровоточила, обожженная, а один глаз был белый, как яйцо. Я опять закричала, и бросила чемодан, и побежала по Уорик-стрит, а мой мальчик бежал за мной, и все картонные коробки, и бомжи в своих дешевых нейлоновых спальных мешках вспыхивали пламенем, когда он пробегал мимо них.