Поджигатели
Шрифт:
— Слушай, Джаспер, надо говорить быстрее, а то уже телефон мигает. Что ты теперь собираешься делать?
Джаспер засмеялся в трубку. Это был резкий и злой смех, и он ударил меня в ухо сквозь трубку.
— Я сделаю то, что сделал бы в моем положении любой уважающий себя англичанин, — сказал он. — Взорву здание Парламента.
— Прошу тебя, Джаспер, сейчас не время шутить, я…
— Хочешь посмотреть? — сказал он. — Встретимся через час на площади перед Парламентом. Хочешь, я принесу твоего…
Телефон
Мне нечем было заплатить за автобус, поэтому я пошла к Вестминстеру пешком. До него было всего пара километров. Шел несильный дождь, и небо нависало такое черное и тяжелое, что болела голова, но было приятно, что все-таки есть куда идти. Я не могла дождаться, когда увижу Джаспера, даже если он слетел с катушек. Сыну тоже стало получше. Когда мы шли через Трафальгарскую площадь, он засмеялся и стал гонять голубей и подпаливать своими руками мокрые перья у них на хвостах.
Джаспер добрался до площади перед Парламентом раньше меня. Он сидел на розовом чемодане под большой черной статуей Черчилля. Там был сухой пятачок, укрытый от дождя. Я перебежала через дорогу, Джаспер встал, мы обнялись и долго стояли, пока машины с ревом проносились мимо нас по мокрым улицам. От него пахло виски. Потом мы отступили на шаг и посмотрели друг на друга. Джаспер вытащил «Кэмел лайтс», и мы оба закурили, и я стояла и курила, моя рука тряслась, как швейная машинка.
— Дерьмово выглядишь, — сказал Джаспер.
— Спасибо.
— Вот так, — сказал Джаспер. — Петра нас поимела.
Я пожала плечами.
— Ага.
— Знаешь, а я по ней скучаю, — сказал Джаспер. — Странно. Это я-то, такой бессердечный и тому подобное.
— Со мной ты всегда был добрый.
— Не всегда, — сказал Джаспер. — Ты мне всегда нравилась, но не путай это с добротой.
Я улыбнулась ему.
— Я не принес твою карточку, — сказал он.
— Да?
— Я принес тебе свою карточку, — сказал он. — Мне она будет не нужна. Пин-код нацарапан на обратной стороне. Там несколько тысяч. Не бог весть что, но ты сможешь встать на ноги.
Он сунул руку в карман и отдал мне свою карточку. Я только смотрела на него.
— Что происходит?
— Я не в экстазе от своей прошлой жизни, — сказал он. — Я родился с некоторым количеством таланта и весь его профукал. Я позволил системе меня поглотить. Но даже у такого человека, как я, есть точка, ниже которой его гордость не позволит ему опуститься. Я не дам им нас поиметь. Я решил оказать сопротивление.
Он посмотрел на чемодан у наших ног.
— Видишь? — сказал он. — Вот чего власти боятся до смерти. Здесь шесть динамитных шашек, упакованных вокруг банки со стронцием-90 и цезием-137, кропотливо выкраденным из больниц и заводов по всему Ближнему Востоку
— Нет, не может быть. Это Петрин чемодан «Луи Вюиттон».
— Ты это знаешь, — сказал Джаспер. — И я знаю. Но для остального мира это радиоактивная бомба. Если эта штука взорвется, Вестминстер будет светиться в темноте до середины следующего ледникового периода. Я собираюсь позвонить в полицию и сказать им. А они мне поверят, потому что я использую кодовое слово, которое использовала ячейка, готовившая майский теракт. Которое сказал тебе Теренс в постели. И как только я договорю с полицией, я позвоню в Би-би-си. Так я привлеку общее внимание.
— Ты рехнулся. Для чего тебе все это нужно?
— Я пригрожу взорвать свою бомбочку, если ко мне не доставят телевизионную бригаду. И тогда в прямом, неприукрашенном эфире расскажу миру о том, что на самом деле произошло во время майского теракта.
— Нет, Джаспер, пожалуйста, не надо. Ты знаешь, что с тобой сделают.
— О да, — сказал Джаспер. — Надеюсь, меня убьют наповал. Тюрьма никогда меня особенно не привлекала.
Я шагнула ближе к Джасперу и положила руку ему на щеку.
— Почему ты на самом деле это делаешь?
Джаспер ухмыльнулся.
— Ну, — сказал он, — ты поверишь, если я скажу, что думаю, что ты достаточно настрадалась и заслуживаешь хоть какой-то справедливости?
— Нет.
— Нет, — сказал Джаспер. — Тогда, наверно, из-за твоих сисек.
Я стала смеяться, и он тоже. Наверно, из-за того, что он был на кокаине, а я не спала, но у нас была истерика.
— Эх, Джаспер. Мы в дерьме, да?
— О-о-о-о да, — сказал он. — Петра ловко нас обработала. Для двух человек в Великобритании в начале XXI века мы в таком дерьме, что дальше некуда. Наконец-то мы это сделали. Достигли окончательного охренения.
Он крепко обнял меня. Мы хорошо посмеялись там, под стариной Уинстоном Черчиллем, пока вокруг нас ревел утренний час пик, но это продолжалось недолго, потому что скоро Джаспер перестал смеяться. Он нагнулся и открыл чемодан. Там была не радиоактивная бомба, а Мистер Кролик.
— Держи, — сказал он. — Я подумал, что ты ему обрадуешься. Позаботься о нем, ладно?
Увидев Мистера Кролика, я вспомнила, что все это по-настоящему, то, что с нами происходит. Дождь снова стал холодным, и я поежилась.
— Джаспер, хватит глупостей. Давай уйдем отсюда. Исчезнем. Сядем на поезд и уедем.
— Куда? — сказал Джаспер.
— Не знаю. Куда угодно, лишь бы не оставаться в Лондоне.
Джаспер погладил меня по щеке.
— Лондон везде, — сказал он. — Для нас. Разве ты не понимаешь? Мы сами Лондон. Везде, куда бы мы ни уехали, ты всегда будешь горевать, а я всегда буду… ну…