Поединок. Выпуск 9
Шрифт:
Поздеев оглядел его с ног до головы, а потом не спеша обернулся к вахтенному начальнику:
— Что нового?
— Вновь прибывший, — ответил тот, кивая в сторону Демина.
— Какая специальность?
— Гальванер, — доложил Демин, но Поздеев его не заметил.
— Гальванер, — со вздохом подтвердил Верблюд.
— И ты не знаешь, куда его приладить?.. Джокерное мучение?
Демин вдруг покраснел, — вспоминать о сестре командира было неприятно. Чего этот паразит суется?
— Я старший артиллерист, — точно ответил ему Поздеев. — Явитесь к командиру третьей роты, каюта номер двадцать три по левому борту.
Сквозь тучу черного дыма снова выбросился бурый столб, и люди на палубе насторожились.
Но ударило не сильнее, чем раньше, — это все еще не был тротил. Поэтому командир достал новую папиросу, а комиссар зашагал дальше.
— Есть! — сказал Демин, нечаянно приложив руку к фуражке. Уже спускаясь по трапу, вспомнил об этом и усмехнулся.
Гальванеру старший артиллерист — прямое и наивысшее начальство. Может, неприятное начальство, но неизбежное.
6
Взрыва ждали весь день и всю ночь. Ночью было светло, но над фортом стояло темно-красное зарево, и на палубе было еще страшнее, чем днем.
Потом ждали весь следующий день. Дым становился все тоньше и наконец исчез, но всю вторую ночь командир и комиссар не спали.
Утром третьего дня пришло известие от группы охотников, пробравшихся на форт. Пожар закончился. Тротил, частью уже расплавившийся, был безопасен.
Тогда о нем забыли и снова зажили той удивительно мирной жизнью, которая бывает только на фронте в перерыве между двумя боевыми происшествиями.
Жизнь эта — неплохая, но, к сожалению, такие перерывы редко бывают продолжительными.
Ночью дозорный крейсер с моря увидел непонятное судно. Огонь был открыт с опозданием, и противнику удалось выпустить торпеду.
Стоявший поблизости сторожевик принял нападавшего за подводную лодку и стал сниматься с якоря, чтобы ее таранить. Внезапно предполагаемая подлодка развила скорость около сорока узлов и скрылась в облаке пены.
Только тогда на сторожевике поняли, что это торпедный катер, которого десятиузловым ходом не нажмешь, и что даже стрелять уже поздно. Только тогда заметили, что крейсер тонет.
Жизнь становилась непонятной и неудобной. Какой-то катер пустил ко дну большой крейсер. Крейсер необъяснимым образом затонул от одного торпедного попадания. Все это было совершенно неправдоподобно.
В кают-компании ели суп из двуглавой воблы (названной так по изобилию голов в котле) и недоумевали:
— Что же случилось с их переборками?
— Были открыты
— Открыты? — удивился Поздеев. — На боевом положении?
— Ночью было жарко. Команда пооткрывала их самовольно.
Наступило молчание.
— Вместо него могли стоять мы, — сказал наконец Лебри.
— Могли.
Старший помощник пожал плечами:
— Нас так просто не потопишь.
— Все равно погано.
— Много погибших?
— Не знаю, — ответил Болотов.
— А спасенные рвут на себе волосики, — усмехнулся Кривцов. — Они только вчера получили продотряд и даже не успели его поделить. Я сам видел у них на юте черт знает сколько мешков муки.
— Мука, сало и яйца.
— И монпасье.
— Обидно.
Человеческие жизни стоили, конечно, дешевле монпасье. Крейсер расценивался дешевле яиц. Болотов не выдержал — встал и вышел.
— Люблю, когда людишки теряют аппетит, — тихо сказал Кривцов. — Слейте мне его гущу, я не брезглив.
— С чем тебя и поздравляю, — ответил Поздеев и передал ему тарелку.
На этом разговор в кают-компании прекратился. Глухо гудела вентиляция, и тупо звякали ложки. Командный состав корабля старательно насыщался.
По собственному опыту я знаю, что недостаточное питание сильно влияет на человеческую психологию, а потому к данному случаю отношусь снисходительнее Болотова. Но все же я никогда не стал бы доедать суп моего принципиального противника.
7
— Кривцова знаешь? — спросил рулевой старшина Богун.
— Тот, что за третьего артиллериста, что ли? Тихий такой? — отозвался Демин.
— Очень даже тихий, ничего не скажешь, — усмехнулся Богун. — Ласковый и любезный. Все говорит: немножечко, по-хорошенькому, замочки, дальномерчик, — прямо слушать приятно. А раньше иначе разговаривал. Я его на «Макарове» знал. Скомандует — так побежишь, а не побежишь — нахлынет на тебя, что тьма, — страх вспомнить.
— Мордобой? — не отрываясь от книги, спросил Демин.
— Про это не скажу. Со мной не случалось. Другие говорят — бил, только незаметно. Зато службу знает и дальномерчики свои видит насквозь. Его, между прочим, осколками раз обсыпало, когда на дальномере стоял. Семь дырок в нем наделало, а он не ушел. Учись, сынок!
Демин не ответил. Если такой человек ходит тихим — значит, он враг. А за врагом надо смотреть и, если что…
— По плешке! — донеслось из группы игравших в кость. Медная костяшка звонко шлепнулась на палубе, и Демин улыбнулся.