Поэмы (1922-февраль 1923)
Шрифт:
где самку клыком добывали люди еще,
310 ползло
из шнура -
скребущейся ревности
времен троглодитских тогдашнее чудище.
А может быть...
Наверное, может!
Никто в телефон не лез и не лезет,
Сам в телефоне.
Зеркалюсь в железе.
320 Возьми и пиши ему ВЦИК циркуляры!
Пойди - эту правильность с Эрфуртской
сверь!
Сквозь первое горе
бессмысленный,
ярый,
мозг поборов,
проскребается зверь.
Что может Красивый вид.
сделаться Товарищи!
с человеком! Взвесьте!
330 В Париж гастролировать едущий летом,
поэт,
почтенный сотрудник "Известий",
царапает стул когтем из штиблета.
Вчера человек -
единым махом
клыками свой размедведил вид я!
Косматый.
Шерстью свисает рубаха.
Тоже туда ж!?
340 В телефоны бабахать!?
К своим пошел!
В моря ледовитые!
Размедве- Медведем,
женье когда он смертельно сердится,
на телефон
грудь
на врага тяну.
А сердце
глубже уходит в рогатину!
350 Течет.
Ручьища красной меди.
Рычанье и кровь.
Лакай, темнота!
Не знаю,
плачут ли,
нет медведи,
но если плачут,
То именно так:
360 без сочувственной фальши
скулят,
заливаясь ущельной длиной.
И именно так их медвежий Бальшин,
скуленьем разбужен, ворчит за стеной.
Вот так медведи именно могут:
недвижно,
задравши морду,
как те,
повыть,
370 извыться
и лечь в берлогу,
царапая логово в двадцать когтей.
Сорвался лист.
Обвал.
Беспокоит.
Винтовки-шишки
не грохнули б враз.
Ему лишь взмедведиться может такое
сквозь слезы и шерсть, бахромящую глаз.
Протека- Кровать.
ющая Железки.
комната Барахло одеяло.
Лежит в железках.
Тихо.
Вяло.
Трепет пришел.
Пошел по железкам.
Простынь постельная треплется плеском.
Вода лизнула холодом ногу.
390 Откуда вода?
Почему много?
Сам наплакал.
Плакса.
Слякоть.
Неправда -
столько нельзя наплакать.
Чёртова ванна!
Вода за диваном.
Под столом,
400 за шкафом вода.
С дивана,
сдвинут воды задеваньем,
в окно проплыл чемодан.
Камин...
Окурок...
Сам кинул.
Пойти потушить.