Поэмы (1922-февраль 1923)
Шрифт:
бритвой луча...
Почти,
почти такой же самый.
Бегу.
Мозги шевелят адресами.
Во-первых,
на Пресню,
720 туда,
по задворкам.
Тянет инстинктом семейная норка.
всероссийские,
теряясь точкой,
сын за сыном,
дочка за дочкой.
Всехные - Володя!
родители На Рождество!
730 Вот радость!
Радость-то во!..
–
Прихожая тьма.
Электричество комната.
Сразу -
наискось лица родни.
– Володя!
Господи!
Что это?
В чем это?
740 Ты в красном весь.
Покажи воротник!
– Не важно, мама,
дома вымою.
Теперь у меня раздолье -
вода.
Не в этом дело.
Родные!
Любимые!
Ведь вы меня любите?
750 Любите?
Да?
Так слушайте ж!
Тетя!
Сестры!
Мама!
Туш_и_те елку!
Заприте дом!
Я вас поведу...
вы пойдете...
760 Мы прямо...
сейчас же...
все
возьмем и пойдем.
Не бойтесь -
это совсем недалёко -
600 с небольшим этих крохотных верст.
Мы будем там во мгновение ока.
Он ждет.
770 - Володя,
родной,
успокойся!
–
Но я им
на этот семейственный писк голосков:
– Так что ж?!
Любовь заменяете чаем?
Любовь заменяете штопкой носков?
Путешествие Не вы -
с мамой не мама Альсандра Альсеевна.
780 Вселенная вся семьею засеяна.
Смотрите,
мачт корабельных щетина -
в Германию врезался Одера клин.
Слезайте, мама,
уже мы в Штеттине.
Сейчас,
мама,
несемся в Берлин.
Сейчас летите, мотором урча, вы:
790 Париж,
Америка,
Бруклинский мост,
Сахара,
и здесь
с негритоской курчавой
лакает семейкой чай негритос.
Сомнете периной
и волю
и камень.
800 Коммуна -
и то завернется комом.
Столетия
жили своими домками
и нынче зажили своим домкомом!
Октябрь прогремел,
карающий,
судный.
Вы
под его огнепёрым крылом
810 расставились,
разложили посудины.
Паучьих волос не расчешешь колом.
Исчезни, дом,
родимое место!