Поэты 1820–1830-х годов. Том 1

Сомов Орест Михайлович

Есть ангел; чистой красотою Как вешний блещет он цветок, Небес под утренней слезою Свой распускающий шипок. Его глава, как солнце мая, Окружена лучами рая. В его божественных очах Невинность разума сияет; На мелодических устах, Как луч на розовых листках, Любовь бессмертная играет. Крылами тихо веет он — И сфер поющих миллион В эфире радостно катится. Ночная ль песня соловья Иль ропот дальнего ручья, Как нектар, в душу вам струится — То с нею ангел говорит. Уст ароматных ли магнит Иль розы вас влечет дыханье — То льется ангела призванье. Атлас ли девственных ланит, Зажженный поцелуем жарким, Румянцем вспыхивает ярким — То отблеск ангельских лучей Со дна души наружу льется; Сердечный голос — ангел сей; Он блещет в магии очей, Он над младенцем спящим вьется. Посланник

неба, мрак земной Он солнцем правды озаряет, Прощать обиды научает И мир для юности живой В поющий праздник превращает. Он дружбы чистый льет бальзам, Он облегчительным слезам Страданья очи отверзает. Он узнику в тюрьме глухой Горит звездою избавленья И грудь, пронзенную тоской, Питает манной утешенья!.. Когда божественный слепец Пел человека совершенство, Любви невинность и блаженство Двух первосозданных сердец, — Не сей ли ангел солнце рая Очам души его казал И, мрак паденья разгоняя, Пред ней эдем разоблачал?.. На лоне матери-природы Он и мои младые годы Когда-то розами венчал; Игру младенца золотую Благословеньем оживлял И в сердце юноши святую Миров гармонию вдыхал!

2

Другой есть ангел; бурной ночи Его подобна красота; Змеиным жалом блещут очи, Кровавым заревом уста. Венед, из острых молний слитый, Горит вкруг гордого чела, И белоснежные ланиты Дум необъятных кроет мгла. С усмешкой он добро святое У черной злобы зрит в когтях; Могильный червь, ничтожный прах — Пред ним величие земное. Вы громкой жаждете ль молвы — Он кажет цепь Наполеона; Отчизне ль жизнь дарите вы — Сверкает чашей Фокиона. Любви ли вас влечет магнит — Он о Жоконде говорит; Вы Сминдирида ли судьбиной Хотите век понежить свой [314] — Над вашей он, из роз, периной Вздымает череп гробовой!.. В его фиале мед с отравой — Всемирной скорби океан; Чары — в премудрости лукавой… Струящий ненависть волкан — Он против брата вам влагает В десницу мстительный кинжал И хладным пеплом осыпает Любимый сердца идеал. Предвечной бури бушеванье — Его тлетворное дыханье. Отпадших звезд крамольный царь, То ядовитой он душою В самом себе клянет всю тварь, То рай утраченный порою, Бессмертной мучимый тоскою, Как лебедь на лазури вод, Как арфа чудная, поет… На все миры тогда струится Его бездонная печаль; Тогда чего-то сердцу жаль, Невольных слез ручей катится. Не гнева ль Вечного фиал В то время жжет воображенье, И двух враждующих начал Душе не снится ль примиренье?.. Когда на крыльях черных дум, Далёко от земного края, Пространства бездны измеряя, Парил Гиганта мрачный ум, Миров померкших над гробами Ступени вечности считал,— Не сей ли ангел бурь лучами, Своими с Каином речами Тогда поэта напитал?.. ………………………… ………………………… С тех пор как ты мой ум туманный, О грозный ангел, посетил — Какой-то голос дико-странный В моей душе заговорил… С тех пор в груди замерзли слезы, Гляжу на всё с усмешкой я И попираю жизни розы В саду земного бытия!.. <1833>

314

Сибарит, знаменитый своей негой и роскошью. Известна, между прочим, его мучительная бессонница от помятого листка роз, составлявших его перину.

438. МОЯ СТАРУШКА

…Смотри, там в водах Быстро несется цветок розмаринный; Воды умчались — цветочка уж нет! Время быстрее, чем ток сей пустынный… Батюшков

1

Придет пора — твой май отзеленеет; Придет пора — я мир покину сей; Ореховый твой локон побелеет, Угаснет блеск агатовых очей. Смежи мой взор, — но дней своих зимою Моей любви ты лето вспоминай И, добрый друг, стихи мои порою Пред камельком трескучим напевай.

2

Когда, твои морщины вопрошая О розах мне сиявшей красоты, Захочет знать белянка молодая, Чью так любовь оплакиваешь ты, — Минувших дней блесни тогда весною, Жар наших душ на лютне передай; И, добрый друг, стихи мои порою Пред камельком трескучим напевай.

3

«Как, — спросят, — жил покойный твой любовник: Лисицею, иль волком иногда; У двери ль был торчавший он чиновник?» Главу подъяв, ответствуй: «Никогда!» Мой дерзкий смех над бешеной судьбою, Мой тайный плач ты внукам передай; И, добрый друг, стихи мои порою Пред камельком трескучим

напевай.

4

Поведай ты, как ураган жестокий На всех морях крушил мою корму; Как между тем под молниями рока Лишь горю льстил твой путник одному. О! расскажи, как сирой он душою В твоей любви единый ведал рай; И, добрый друг, стихи мои порою Пред камельком трескучим напевай.

5

Когда, грустя, ты дряхлыми перстами Коснешься струн поэта своего, И каждый раз, как вешними цветами Обвить портрет задумаешь его, — Пари в тот мир ты набожной душою, Где для любви настанет вечный май; И, добрый друг, стихи мои порою Пред камельком трескучим напевай. <1833>

439. МЕНАДА

Ты вся мила, ты вся прекрасна! Как пламенны твои уста! Как безгранично сладострастна Твоих объятий полнота! Языков

Сад не блещет уж огнями, Розами усеян зал; Кубки брошены с венками, Голос пира замолчал. Мы одни. Как сладко дремлет Голова теперь моя! Беззаботность дух объемлет; Только страсти сердце внемлет, Дева неги, близь тебя! Как прекрасна ты с обвитой Виноградом головой, С пикой тирса, в листьях скрытой, И в небриде дорогой! Такова ты, представляя Хор планет в кругу менад Или тигров собирая И с усмешкой им бросая Багрянистый виноград. О! напень же снова чаши, Или выпьем из одной, — Стопит вместе души наши Этот нектар золотой. Но, мой друг, твои ланиты Чувств пожаром уж горят; Страстью жилки их налиты; Пышет грудь, власы развиты, Знойным солнцем блещет взгляд! Что ж? от ласк моих ты больше Юных персей не скрывай И восторгов бурей дольше Сердца жизнь усугубляй! На устах как сахар тает Твой душистый поцелуй; С головы венок спадает; Нежный голос замирает, Будто ропот горных струй… Глас сирены лицемерной, Прочь от слуха моего! Слава, прочь! я знаю верно, Что не знаю ничего. Океан тоски мертвящей — Ум пытливый мудреца; Нежный взор, бокал шипящий — Вот луч рая, золотящий Блеском радуги сердца! <1836>

440. ВАКХИЧЕСКАЯ ПЕСНЯ

Dissipat Evius Curas edaces. Quis puer ocius Restinguet ardentis Falerni Pocula praetereunte lympha! Horat., Lib. II, od. 8. [315]

1

Наполним бокалы, — я жаждой такой Досель никогда не томился, — О, выпьем же! Кто не пивал под луной, За чашей с людьми не мирился? Всё в пестрой сей жизни коварный обман; Лишь ты без обмана, шипучий стакан!

315

Эввий думы гнетущие Рассеет быстро. Отрок, проворнее Фалерна огненную влагу Ты обуздай ключевой водою! Гораций, кн. 2, ода 8 (лат.). Перевод Г. Ф. Церетели.

2

Всего на пиру я у жизни вкусил; Душою пред черными таял очами, — Любил я. О! кто на земле не любил? Но милыми кто ж обаянный устами, Всю цену блаженства изведал вполне, Доколе он страсти томился в огне?

3

В те годы, когда наш младой идеал Без крыльев нам дружество кажет, Ласкал я друзей. Кто своих не ласкал? Но кто же теперь нам докажет, Что так ему верны бывали друзья, Как ты, винограда златая струя?

4

Любви изменяет нам часто звезда, Для дружбы душа холодеет. Лишь ты неизменен, наш нектар, всегда! Становишься стар ты. И кто ж не стареет? Но кто же, как ты, похвалиться бы мог, Что годы сугубят в нем сил кипяток?

5

Девичьим ли сердцем кто в жизни счастлив — Соперник уж нашего близок кумира: И вот мы ревнивы. Но кто ж не ревнив? В тебе лишь гармония мира! О чаша, чем больше счастливых тобой, Тем каждый твой рыцарь довольней судьбой!

6

Когда с летом жизни для наших сердец Разгул милых шалостей гибнет, К бутылке мы рвемся душой наконец, И вдруг постигаем, — но кто ж не постигнет, — Что истины яркой теперь, как всегда, На дне лишь бутылки играет звезда?

7

Когда отворился Пандоры сундук И радость исчезла прямая, Осталась надежда, бальзамом от мук. Да, да! лишь надежда златая! Но что нам в ее обольстительном сне: Рой благ досундучных у чаши на дне!