Поэты 1820-1830-х годов. Том 2

Тимофеев Алексей Васильевич

^{Дж. Мости встает и с удивлением смотрит на вдохновенного Тасса.}

Тасс

И это всё рукою человека Воздвигнуто! Кто ж этот человек? Как он велик! И эти мухи-люди В его созданиях гнездятся… Люди! Смотрите: это он, тот человек, О коем я сказал: великий, мощный!

Голоса

Что там, друзья, пожар он видит, что ли?

Дж. Мости

(Тассу) Толпа

тебя не понимает. Дико, Бесчувственно она глядит. Ей странен И темен твой торжественный язык.

Тасс

Малютки! Жаль мне вас! Какая глупость Написана на этих мелких лицах! Как все черты изображают ясно То гордость, то корысть, то униженье…

Голоса

Да он ругается! — С крыльца его! — С крыльца! Долой! — Нам умников не надо!

Тасс

Чего ревут народа шумны волны?

Голоса

Он говорит. — Послушаем. — С крыльца!..

Тасс

Умолкни, чернь! Когда пророк вещает, Благоговей, невежество… Ни слова!

Голоса

Кто? — Он пророк? — С крыльца его! — С крыльца!

^{Народ бросается к Пантеону.}

Дж. Мости

(удерживая народ) Куда, слепцы? Подобные вам люди Всю жизнь его несчастьями покрыли! Со всех сторон клеветники и зависть Изранили его младое сердце! А он прославил вас! Не помнил он Обид, клевет, ругательств, оскорблений; Он бремя нес, не заслужив его. Весь свет его как чудо превозносит… А вы?.. Но кто вас может обвинять? Не знаете таинственного гостя! Я вам скажу! Благоговейте, люди! Великий Рим! Твой гость — великий Тасс!

^{Народ отхлынул и с глубоким почтением несколько раз произносит имя Тасса.}

Европа, мир поэтов не умеют Ни оценить, ни награждать достойно. Поэзия везде слывет мечтой, Занятьем бесполезным, даже вредным; Но Рим один отвергнул предрассудки, От давних лет науки и искусства Его своей столицей именуют. Действительно, Рим есть столица славы! В нем тысячи свершалися торжеств, Не раз, не два разнообразный гений Лавровыми листами обвивался! Для славы создан Рим; и не на то ли В его стенах бессмертный Капитолий? И для чего, скажите, наконец, Хранится в нем Вергилиев венец?..

Народ

(в сильнейшем волнении) Венчать его! Венчать Торквата Тасса! — Венчать поэта первого на свете! — Великий к нам пришел за торжеством!

^{Народ, устремившись к Пантеону, поднимает Тасса на руки и уносит посреди кликов.}

Да здравствует певец Иерусалима! — К

Святейшему! — Нет! прямо в Капитолий! — Венчать его!.. Венчать Торквата Тасса.

^{Все уходят. Толпа новых граждан (пробегает в том направлении, куда понесли Тасса).}

Голоса

Что там за крик? — Кого несут римляне? — Я стар и слаб, о дочь! веди меня; Не помню я такого шума в Риме И радости такой еще не помню! — Творец! Землетрясенье в Риме, что ли? — Огонь подземный? — Нет! пожар! — Скорее, Мы не догоним… Врач наш, Клавдий Риги… Как он спешит! Кто умирает в Риме?

^{Те же и Клавдий Риги.}

К. Риги

(поспешно проходя) Великий Тасс от радости слабеет, К нему спешу, он в доме у меня… (Уходит.)

Весь народ

 (поспешно за ним следуя) Беги, лети! Спасай Торквата Тасса!..

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Комната Леоноры в доме кардинала д’Эсте.

Леонора

(одна, читает) Нет! Всё не то! В стихах я этих вижу Одну тоску незрелого таланта. Нет силы той, того очарованья, Кем я живу и в Риме и в Ферраре. О, скоро ли заснет в моей груди, Мой Тасс, воспоминание блаженства? Как мне скрывать, чем сердце у меня Отравлено, оковано и сжато? Альфонс! Альфонс! Мне скучно без тебя; Скучнее без тебя мне, Константини! Один — ты смел глядеть украдкой в сердце Несчастной Леоноры, и порой Меня ласкать участьем, снисхожденьем, И в светлом облаке манить надеждой! Но всё прошло! Страдает герцогиня За то, что герцогиня!.. Боже! кто там!..

^{Леонора и Константини}.

Леонора

Ах, Константини! Вы давно ли в Риме?..

Константини

И часа нет! За мною следом герцог Поспешно едет. Он боится Тасса, Его любви к прекрасной герцогине…

Леонора

Люблю я брата, мне приятно видеть Его всегда. Но в этот раз — я грозно Приму его. Обидно, Константини! Вы знаете, как мы расстались с ним? Как только умерла сестра, Альфонс Решился вновь принять к двору Торквата И мне об этом объявил. Я тотчас У брата в Рим на время отпросилась, Чтоб не видаться более с Торкватом, И ночью я оставила Феррару. А он меня еще подозревает! Но прав Альфонс! Любовь моя безмерна. Любовь, одна любовь меня подвигла,— Чтобы спасти Торквата, — удалиться. Как бескорыстна я, не правда ль? Подвиг Я совершила исполинский; чувство Самодовольствия во мне разлилось, И я вполне, вполне награждена! Но что же с ним, с моей мечтой прекрасной? Где он?