Поэты 1820-1830-х годов. Том 2

Тимофеев Алексей Васильевич

Линский

По службе донесенье. Совсем забыл, а не послать — беда!

Темнилин

(читает) ……………………………… Весна моих промчалась дней! Как сон златой, мелькнула младость! Очаровательная радость, Как тень, сокрылась вслед за ней! Восторги гаснут сладострастья В моей измученной груди, И хлад мертвящего бесстрастья Лишь ожидает впереди. Былое, будто утро мая, Как дева красоты и рая, Меня манит издалека, Окован негою и ленью, Я предан был уединенью, Но ревность, хладная тоска Мне

жизнь наполнили отравой! Я не прельщаюсь шумной славой, Я позабыл любви призыв! И, одинок и молчалив, Люблю внимать я моря шуму, И в час полуночи, в тиши, Порывы тайные души Обычную лелеют думу. Повсюду девы неземной Несется призрак вслед за мной. Я помню поцелуй прощальный! Я помню алые уста!.. Привет любви первоначальной, О прошлом сладкая мечта При шуме радостном похмелья, В часы беспечного веселья, Отравой горькою своей Порой мне тихо грудь волнует, И жар ланит, и шелк кудрей, Всю красоту протекших дней Волшебной кистию рисует. Но будущность грозит бедой, Как сталь кровавая кинжала! И прелесть жизни молодой, Как метеор, навек пропала! Так путник в час, когда туман Летит со степи молчаливой, Воспоминая кров счастливый, Песчаный зрит лишь океан! …………………………… …………………………… …………………………… Ну как вам кажется, Тит Павлыч?

Седов

Славно, славно! Стихи, как масло, льются плавно, Легки, как пух, и гладки, как стекло. Однако, знаешь ли, покойник Буало Говаривал, чтоб мысль, чтоб ясность…

Темнилин

Пощадите! Без Буало меня судите. Что этот мне напудренный парик! В свой век и Буало был славен и велик, Но на него давно прошла уж мода. Теперь учитель наш — природа.

Седов

Позвольте вашу мне элегию прочесть И против темных мест поставить nota bene [206] .

Темнилин

 (подавая элегию) Я в альманах отдам, уж какова ни есть. Заметить вас прошу, что ночью, на колене, При свете месяца написана она.

Седов

Что значат эти точки В начале и в конце?

206

Заметь хорошо (лат.). — Ред.

Темнилин

Пропущенные строчки! И Байрон так писал; так пишут все.

Седов

Вот на! Прекрасно вздумано! Задай-ка ты мне тему — Назавтра ж точками я напишу поэму; А если хочешь ты, прибавлю запятых, И восклицательных, и всех возможных знаков, Так распишусь, что вон неси святых!.. Был мне знаком судья уездный Яков (Его фамилию забыл). Покойник точек не любил; А как начнет в делах он ставить запятые, Так что элегия твоя! Теперь прошли те годы золотые, И пишет с точками уж ныне и судья!

Темнилин

Шутите вы! Попробуйте-ка сами Хоть строчек шесть стихами, Хоть даже меньше, написать, Так и увидите, что…

Седов

(прерывая) Хочешь ты сказать, Что трудно. Я с тобой согласен, Да я тебя ни в чем и не виню. Я только речь к тому клоню, Что труд писателя, мне кажется,

напрасен, Когда он гонится другому только вслед. Так, впрочем, исстари ведется: Прославится прозаик иль поэт, И подражателей толпа за ним плетется. Нас трогал прозою прелестной Карамзин, И принялися все за слезы и за вздохи; Вслед за собой увлек Державин-исполин Тму подражателей. И все куда как плохи! Про наши времена не стану говорить. В пристрастьи могут укорить, Иль прослывешь, пожалуй, за зоила… Я замолчу. Не в этом сила.

Темнилин

(с неудовольствием) Нет, ваша критика уж чересчур строга. Так нет, по-вашему, теперь у нас талантов? А Блесткин, а Грузнов, а Спорский, а Педантов? Чем хуже прочих ваш покорнейший слуга?

Седов

Поэта не хвалить — нажить себе врага. Ведь речь не о тебе, приятель! Лишь подражателей одних я не люблю. Таланты есть у нас, но я их не хвалю, Затем что без меня их знает уж читатель, И стар, и мал. Не нужно им моих похвал!

Темнилин

Но я когда был подражатель? Кому и в чем? Прошу сказать.

Седов

Свидетелей здесь нет. Теперь нас только двое. В элегии твоей есть кое-что чужое.

Темнилин

Сказать легко. Нельзя ли доказать?

Седов

Изволь. Там шкаф стоит в прихожей. До сотни я тебе элегий притащу, Похожих на твою: во всех одно и то же!

Темнилин

Пойдем! Сыщите-ка!

Седов

Пойдем! Уж я сыщу! Уходят. <1830>

286. ОСЕЛ И КОНЬ

Осел в собрании зверей Однажды рассуждал и приводил доводы: Людской-де нет глупей и не было породы. Не знаем мы, за что честил он так людей. Хозяин, может быть, ездой его измучил Иль слишком тяжело навьючил, Но только он людей без милости бранил. «В них капли нет ума, — оратор говорил,— Я это докажу: хозяин мой недавно (По чести, это презабавно!) Соседу так сказал: „Конца твоих затей Тебе, брат, не видать, как и своих ушей“. Ну можно ль говорить нелепицу такую! Мне на уши смотреть совсем не мудрено». — «Задачу, — молвил Конь, — тебе я растолкую: То глупо для Осла, что для людей умно». <1842>

Н. В. КУКОЛЬНИК

Биографическая справка

Н. В. Кукольник. Портрет маслом работы А. Н. Мокрицкого. 1835. Музей Института русской литературы АН СССР.

Отец Нестора Кукольника — неимущий дворянин, словак по национальности — происходил из местечка Кокольники Мункаческого округа (в Закарпатской Украине), входившего тогда в состав Австрийской империи. Он получил образование в Венском университете, но славянское происхождение связывало ему руки. Перебравшись в польский город Замосць, он некоторое время преподает в тамошнем лицее физику, естественную историю и агрономию. Заручившись протекцией H. Н. Новосильцева, Василий Григорьевич Кукольник с женой (полькой С. Н. Пилянкевич) и пятью детьми едет в Петербург, и тут ему наконец повезло. В 1803 году он уже в качестве профессора Педагогического института читает физику, химию и другие дисциплины.

Ко времени рождения Нестора Кукольника — он появился на свет 8 сентября 1809 года — его семья уже достаточно обрусела, но отсутствие прочных связей с русским миром сказалось на воспитании и складе личности будущего поэта.

Материальное благополучие Кукольников сильно пошатнулось после смерти (в 1821 году) В. Г. Кукольника, незадолго до кончины переселившегося из Петербурга на Украину — в г. Нежин, где он взялся было за организацию нового учебного заведения — так называемой Гимназии высших наук. Сын его Нестор был принят в Нежинский лицей лишь в 1824 году, а до этого времени находился в Житомире, где посещал уездное училище.