Поэты пражского «Скита»

Малевич Олег Михайлович

ПОДЗИМЬ

Холодный дым, сиреневый и зыбкий. Плывет с утра в студеном ноябре; И я, от крыш в хрустящем серебре, И от тебя, и от твоей улыбки, Вздохнув, свежо и остро опьянясь. Хрустальный снег съедая с рукавицы. Почувствую такую легкость птицы. Такой восторг, такую синь и яснь… — И вдруг пойму, медлительно и странно. Иную жизнь, плывущую вовне, И то, что мир давно стал тесен мне, А раз взлетев, — лететь не перестану… «Звено». 1928. № 1

ПУТЕВОДИТЕЛЬ ЗВЕЗД [71]

О, счастье утлое мое! Ладья в грохочущей стремнине… Любви сладчайшее копье Груди

восторженной не минет. И вот, в предчувствии тоски, Великолепной и суровой. Гудят горячие виски Твоею ласковостью новой. О, бедная любовь моя… Быть может, жизнь обрушит вскоре В твои цветущие края Свое бушующее море. И что останется тогда В полуразрушенной вселенной Скупым и скудным дням труда От этой радости мгновенной?.. Развеет ветер легкий прах В дневном, сияющем просторе. И кто почувствует в словах Такое призрачное горе? — Я эту боль благословлю Руки слабеющею дрожью. Ты, компас, служишь кораблю Путеводительною ложью. «Воля России». 1929. № 2

71

В журнальной публикации — без названия.

ЗВЕЗДА

Какая легкая любовь. Какая нужная отрада… — Так обвиваясь вкруг столбов, Всползает плющ на стены сада. …Я задыхаюсь так легко, И так прекрасно умираю. И вижу — вот недалеко Дорога к найденному раю… Не ты ль введешь меня туда И в руки дашь цветущий посох, Когда, с небес упав, звезда Росой заблещет на откосах. И будут падать и сиять, Сиять и падать неустанно, Вокруг тебя, как кисея, Колеблясь медленно и странно… И я тогда любовь твою. Такую легкую отраду, Покорно в сердце раздвою — Земного райскому не надо… В последний раз коснусь земли Ногой — и призрачно растаю. И ты увидишь, как вдали Звезда зажжется золотая… — А на земле ученый гном, Из-за стекла обсерваторий, Расскажет миру о твоем Блестящем и прекрасном горе. «Воля России». 1928. № 1

IV

СТИХИ О СОВРЕМЕННОСТИ

1

На склоне дней трагических империй, Ногой — на трон, душой — на эшафот Восходит розовый монарх. И вот Далекий гул уже гремит о берег. И по ночам за окнами дворца Стоит без сна, испуганный и кроткий. И в полутьме белеет профиль четкий Привычного, монетного лица. И видит вновь — слепительный огонь! — На площади народ и гильотину… И чувствует, как вновь ему на спину Ложится чья то жесткая ладонь… И от кошмара падая назад, За пуховик широкого алькова, Кричит во тьму нечеловечье слово И слышит брань и пьяный рев солдат…

2

Республика в фригийском колпачке На празднествах поверженных Бастилий Красней, чем кровь. И вот в ее руке. Как отблеском, у королевских лилий Алеет шелк прозрачных лепестков… …А с площади поспешный стук подков, Дохнув по окнам воздухом сражений, Гремит в Конвент. — И, падая с коня, Охрипший всадник спит в изнеможеньи, Едва сказав, ругаясь и кляня… — Но в городе уж шепчутся в испуге И знают все: Король опять на юге!..

3

Никто не знал, что приближался срок Под дробь непогрешимых барабанов. Когда качался в белой мгле туманов На площади повешенный пророк. Пылили по дорогам эскадроны. Фуражки запрокидывая вбок. Но немощен и хил был старый бог, И немощны и хилы были троны… И

города, в преддверьи новых эр, Заканчивая ежедневный ужин. Еще не знали, что уже не нужен Их крепкий мир, а вечный Робеспьер Уже повел на плаху королеву… — О, не жалей же, робкая душа, Полей, приготовляемых к посеву! Как можешь ты без радости дышать, И можно ль жить без гордости и гнева?.. А новый мир, сменяя мир былой, Идет в кругу иных тысячелетий И так же дышит холодом и мглой На медленном, чуть брезжущем рассвете…

4

Так началось — не освежали век Кровавые, туманные рассветы. И по ночам хвостатые кометы Летели вновь и начинали век Безжалостной и беспощадной эры. Но люди говорили на углах О счастии — и в грубых их словах Горел огонь неистребимой веры. …И как-то вечером, когда еще заря Цвела вверху и золотила долы. На площадь из ворот монастыря Стремительно прошел Савонарола. — И дым, и пепел выжженные дни Вновь понесли в сияющее небо… Но нищие уже просили хлеба, И по ночам зловещие костры Пылали по лесам и по дорогам. Пересыхали реки от жары, А женщины, на очаге убогом, Варили суп из липовой коры… И люди на углах уже молчали. И лишь во сне вздыхали в темноте О той недосягаемой мечте. Что их всю жизнь вела через печали…

СТИХИ ОБ АНГЛИИ

Над Лондоном — восточная луна, Раскосая, немая и глухая. Над Лондоном — туманов пелена. И сквозь туман — далекий вой Шанхая. И во дворец дежурный офицер Несет депеши сумрачно и хмуро. И вот — плывут стрелки из Сингапура, И моряки прошли через Танжер. — Но яростная желтая толпа Уже топтала в улицах концессий Тяжелый флаг морской британской спеси И консул ждал с револьвером у лба… О, Англия! И твой удел изменчив!.. И ты под властью Правящей Руки. А не твои ль завшивевшие френчи Еще таскают в селах мужики?.. Еще, быть может, мельницы Йоркшира Кружат новороссийское зерно; А нефть и кровь стекают заодно С страниц тобой диктованного мира. И не твои ли ящики патрон, Оставленные белыми в Ростове, Не для тебя ли держит наготове Москва, переправляя на Кантон!?.. И краснорожая, перемотав портянки, Опять ползет по выбитым полям. И вот под гром внезапных телеграмм Снижают фунт внимательные банки… Потом, когда опять через Суэц Пройдут назад разбитые десанты, — История запишет в фолианты Еще одной Империи конец.

ОГНЕННЫЕ ГОРОДА

1

Из дансингов усталые мужчины. Прижав, вели изнемогавших дам Сквозь мглу ночей, где пел в огне реклам Призыв любви, и вечной, и единой… Взлетали на мосты автомобили, С картавым криком падая в туман. Хрипело радио над входом в ресторан И задыхалось от вина и пыли. По набережным черных, жирных рек Бродили исступленные поэты И бормотали мирные сонеты, И слушали, как дышит новый век Тяжелым и прерывистым дыханьем. И видели: над жертвенником крыш Клубится дым и всходит в ночь и тишь Над той же древней жертвою — Страданьем…

2

В тумане вечера шпили далеких готик Сквозь сеть антенн прозрачны и легки. А люди умирают от тоски За окнами холодных библиотек. О, этих задыхающихся уст Не осчастливить огненным глаголом. Чтоб скучный мир был снова дик и пуст Перед тобою, радостным и голым… Как занести в распухший каталог И поместить на полках библиотек, Что вновь и вновь, сквозь темноту дорог, Несут сердца тяжелый пламень плоти. А над тоской, над пышной пылью книг И гипсовым бессмертием Шекспира, Средь льдов пространств трубит Архистратиг О новом хаосе и сотвореньи Мира…