Поэты пражского «Скита»

Малевич Олег Михайлович

ВЕЧЕРНИЙ ГОСТЬ [67]

Без имени и без названья даже, Плывущее к тебе — и без конца, Какою кротостью мне о тебе расскажет, Вечерним гостем стукнув у крыльца. …Проселками, над золотою пылью. Медвяный месяц, вскинув на рога, Опять твоей неотвратимой былью Сквозь крепь плотин зальет мои луга. Скупой любви отяжелевший бредень Тянуть со дна на золотой песок. Не мною началось, не я приду последним Искать следов твоих незримых ног. И падать медленно… О, это ль — неизбежность?.. Но даже сердце может ослабеть, Себя испепеляющую

нежность, — Последний дар — переписав — тебе…

67

Первоначально — первая часть стихотворения «Серебряная горечь» (см. с. 108–109).

НЕБЕСНАЯ ЗЕМЛЯ

Всегда о нежности, всегда о небывалом, Не о себе — через границы дня… Земным делам, таким пустым и малым, Мой легкий щит — не выдавай меня!.. …Всегда о нежности, и пусть всегда не кстати, Все попусту, все с сердцем невпопад. Все — странником, куда глаза глядят, И воином миролюбивой рати. Не о земном, — но о земле моей. Простых сердец вечернем водопое; О кротости — через границы дней, О нежности — через границы вдвое… — Мой легкий щит, мое копье, мой меч. Моя любовь!.. — И вот опять приснится: Сквозь глубь ночей, чтоб всей душой истечь, — Твои неизъяснимые ресницы…

СТИХИ О МОЛОДОСТИ [68]

Еще о нежности поют твои глаза, Ковшом любви не вычерпанной глуби. Еще тебе никто не рассказал. Как горестно и сладко сердце любит. Еще весь мир — дрожащий отблеск дня, — Плывет вовне, тебе неуловимый. И так светло и радостно звеня, В нем всходят весны и нисходят зимы… И в легких днях, еще таких простых, Что сердцем кротким можешь ты заметить? И что поймешь в скупых словах моих Вот этих строк, рожденных на рассвете…

68

Первоначальный вариант названия: «Выход из круга 2».

НОЧНОЙ СПУТНИК

Не узнавая комнаты и кресел, В бессоннице блуждая наугад, Где черный ветер стекла занавесил, Я чувствовал — качался утлый дом И рвался вверх от пристани ненужной Земной корабль… И я один был в нем, И плыл во тьме над этой ночью вьюжной. — Нет, не один. Бродили мы вдвоем Между постелью, креслом и окном… И спутник мой шаг в шаг ходил со мною. Его плеча касался я плечом И чувствовал, как тяжко дышит тьмою… Молчали мы. Что говорить? О чем? …А поутру, когда рассвет туманный Вошел в окно и лег у наших ног, Я увидал, кто был мой спутник странный: По комнате ходили — я и Бог. «Воля России». 1928. № 1

БЕССОННИЦА ВТОРАЯ

Ни голодом, ни жаждой, ни разлукой… Закрыть глаза… А сердце сквозь года, Сквозь жизнь стрелою, пущенной из лука, Летит вперед — и канет без следа, Еще любя, и все тесней и туже… И взгляд внимательный с соседней из планет, Пройдя землей, нигде не обнаружит Моей любви и кратко скажет — «нет!»… …А в легком сне — и там я буду лишним, — Что повторит, что вспомнит жизнь твоя? Быть может — класс, быть может — сад и вишни, И за холмом вечерние края… И только стих споет о небывалом. Но этой ложью сердцу не помочь. — И снова вижу комнату и ночь, И сбившееся на пол одеяло… «Воля России». 1928. № 11

ВЫХОД ИЗ КРУГА

Тобой исполненный и замкнутый в тебе И круг забот, и круг часов беспечных. Ах, о какой блистательной судьбе Еще мечтать в годах бесчеловечных? Не для тебя ль крылами легких птиц С листов газет

над строчками событий Летит мой мир сквозь золото ресниц По звонкой, опрокинутой орбите… Свисти и пой, веселый птицелов! — Но сердце не почувствовать на ощупь. Не для сетей божественный улов, Что серебром еще в сетях полощет… …И падая на камни, обомлев, Не о тебе душа в припадке страждет. Не о земном, но об иной земле Святой восторг неутолимой жажды…

III

СТИХИ К МУЗЕ [69]

Так часто в тишине ночной Росло крылатое движенье — Небесное отображенье Угрюмой горечи земной. И сердце чуткое мое Воздушные вбирало волны И подымало острие Приемником певучих молний. И ты, вдыхая воздух талый, В весенней, звонкой вышине, Вот так же к Пушкину слетала, Как и слетаешь ты ко мне. И помнишь все еще, быть может, Сквозные лепестки свечей, И гулкий зал, такой несхожий С дешевой комнатой моей. И вот всплывает профиль смуглый В воспоминаниях твоих… — И робкий исправляя стих. Мой черновик бросаешь в уголь [70] . «Воля России». 1929. № 2

69

В журнальной публикации — без названия.

70

В журнальной публикации — «в угол».

ШЕСТИКРЫЛЫЙ СЕРАФИМ

Горит душа, как легкий пламень, Над освященным бытием И ночью на плече моем Трепещет светлыми крылами. Днем, в суете и возбужденьи. Вдруг останавливаясь, жду Благословенную чреду Молниеносных пробуждений. …И все прекраснее, и строже, — У сердца радостный Сизиф — Иная жизнь опять тревожит, Мой вещий дух преобразив. И бьется, путы разрывая. Земною горечью дыша. Еще лукавая и злая, Но пробужденная душа!.. «Воля России». 1928. № 1

СТИХИ О КРЫЛЬЯХ

Безумный век, безумный ураган! Как можно жить, как может сердце биться?.. — И вот опять летит за океан Звенящая, распластанная птица. И радио хрипит на площадях Еще одно прославленное имя… …Но ветер над домами городскими Несет иных, легчайших крыльев взмах Сквозь вечера и синие бульвары. Над матовыми солнцами кино Туда, в простор, где звездные пожары И пыль миров, распавшихся давно… Лети, душа… И веки опуская, В последний миг я видел, как легла Из-за плеча на тротуар сквозная. Большая тень раскрытого крыла… «Современные записки». 1928. Т. 7

ПОЩАДА

…И вот пойми — есть в мире странный лад Текущих рек и веющего ветра, А у стиха медлительного метра И паузы поют и говорят. Но в музыке их вряд ли лучший звук, Возникнувший из глубины вселенной, Услышишь ты душой земной и тленной, Не обожженной на огне разлук. То не любовь, но чище, чем она, — Прекрасная и кроткая надежда; Весенний мир в раскрывшиеся вежды Очей, с которых спала пелена… …И чувствую — вот дни плывут, звеня, Но, падая, не ткнусь ногой о камень — Прозрачными и легкими руками Он оградит и сохранит меня…