Поездка к Солнцу
Шрифт:
Совсем не та Вера Андреевна стала. А всё богатырская вода и чёрная грязь из Хоронора.
Давно уже Вера Андреевна не напоминает Андрейке о «Родной речи» и задачках. Наверное, забыла о школе.
Она помогает бабушке Долсон, или уезжает на целый день с отарой, или сидит и читает книжку. Вот в эти минуты Андрейка вспоминает о «Родной речи». Но он всё забыл, и лучше уж ему не брать в руки книжку. Все последние дни Андрейка вообще ни о чём не мог думать, кроме как о лебеде. Что случилось с ним? Почему он стал таким, будто опять у него болит крыло? И не ест он, и не пьёт. И не замечает Андрейку.
Ведь какими друзьями
Что с тобою, Лебедь-Лебедин? Такой красивый ты ходил в загородке! Так весело плескался недавно в озерце! Так размахивал большущими крыльями, словно собирался подняться в небо. А как набрасывался на еду, как грозно вытягивал шею, стоило только появиться Няньке!
И всё это разом кончилось. Лебедь был такой же белый, так же клювом перебирал перья на крыльях, но всё чаще и чаще тревожно кричал по ночам и, стоя на месте, хлопал крыльями.
Началось это с того дня, как полетели гуси.
Отец привёз с озера живых карасей в ведре. Андрейка сам поставил ведро в сарайчик. Но лебедь даже не подошёл к ведру.
Андрейка перестал выпускать лебедя в загородку. Ему казалось, что лебедь поднимется и улетит. (Правда, ещё ни разу ему не удавалось летать. Да, кажется, он и не старался это сделать.)
Но вот пролетела лебединая стая. Как уж там в небе узнали, что в сарайчике сидит закрытый Лебедь-Лебедин, но стая подняла такой крик, а лебедь так отвечал им, так бил крыльями, так наскакивал грудью на дверь, что Андрейка испугался: вдруг расшибётся насмерть?
Стая улетела, а Лебедь-Лебедин совсем затосковал. Он уже больше не узнавал Андрейку, не радовался, когда видел его. Высовывал клюв в щель сарайчика и стоял так часами. Что бы Андрейка ни делал, всё время перед ним был этот торчащий клюв, похожий по цвету на жарок. Торчал в щели и словно в чём-то укорял Андрейку.
Андрейка нарочно все эти дни избегал взрослых. Он понимал: все против него. Вера Андреевна прямо сказала: лебедя надо выпустить. Это нечеловечно — держать его взаперти, одного. Неужели Андрейка хочет, чтобы лебедь умер от тоски? Вот он уже ничего не ест, не пьёт. Пройдёт ещё несколько дней, пролетят в тёплые края последние стаи; Андрейка, Дулма и она, Вера Андреевна, уедут в школу, выпадет снег — и Лебедь-Лебедин замёрзнет. Не лучше ли его выпустить на волю, к своим товарищам? Он улетит в Индию — там так тепло! — и будет вспоминать Андрейку. В Индии Лебедь-Лебедин расскажет всем птицам, как он жил в Забайкальской степи целое лето, как за ним ухаживал Андрейка Нимаев, какой добрый этот Андрейка Нимаев. Ведь он очень полюбил Лебедя-Лебедина, но всё же выпустил его на свободу.
И вот пройдёт забайкальская зима. Лебедь-Лебедин соскучится по Андрейке и на следующую весну прилетит к нему. Он покружит над юртой и сам спустится в загончик. Он, конечно, будет не один, а со своей подружкой. Они проживут всё лето, а потом снова улетят.
Ну, разве так будет не лучше?
Андрейка знал, что так будет лучше.
Но он думал, что Вера Андреевна говорит неправду: если выпустить Лебедя-Лебедина, он уже больше никогда не вернётся.
Лебедь-Лебедин знал, что его судьба зависит от Андрейки. Всё время Андрейка чувствовал на себе его взгляд. Если бы Лебедь-Лебедин мог говорить! Но он только открывал клюв и даже не кричал.
Андрейка уже понимал, что не сможет сопротивляться всем взрослым. Одна Дулма до сегодняшнего дня понимала Андрейку. Но утром, уезжая с
Окончательно Андрейка понял, что пришла пора расстаться с любимой птицей, когда приехал дядя Куку.
Как всегда, ещё издали он позвал Рыжика. И Рыжик помчался к нему. Он позвал Няньку, но Няньки не было. Он позвал Катю, но и она была с отарой. Он закричал, как верблюд, но Мая со своим ботогоном была далеко от юрты и не услышала.
И только Лебедь-Лебедин сразу же отозвался на крик и стал биться в сарайчике.
Андрейка сначала очень обрадовался: вот едет дядя Куку, он не даст Андрейку в обиду. Рыжик уже вышагивал рядом с одноглазой лошадкой ветеринара. И, словно заканчивая все приветствия, над степью понеслось кукование. Это уже относилось к Андрейке.
Дядя Куку быстро разобрался в обстановке, ему всё рассказала Вера Андреевна.
Бабушка Долсон с полудня не выходила из своей юрты. Она зажгла свечи, молилась богам. Дядя Куку зашёл к ней, молча постоял и тут же вышел.
Он объяснил Вере Андреевне и Андрейке, что бабушка Долсон кается в своих грехах. В эти осенние дни наступили моления, когда надо было выпрашивать прощения у животных. Бабушка Долсон каялась перед Нянькой, что однажды ударила её. Каялась перед Маей, что с весны плохо кормила её. Но больше всего она каялась перед Лебедем-Лебедином: ведь в эту белую птицу, как сказал лама Бадма, переселилась отважная душа её сына Андрея.
— Вот видишь, степнячок, — сказал, посмеиваясь, дядя Куку, — твоя бабушка верит не только в своих божков. Она верит каждому слову хромого Бадмы. Мы-то с тобой знаем, что всё это ерунда. Ведь знаем?
— Знаем, — охотно подтвердил Андрейка, потому что он верил дяде Куку и не верил ни одному слову хромого Бадмы.
Неужели бабушка Долсон забыла, как этот жадный старик хотел отобрать у них Дулму? Неужели она забыла, как он схватил Катьку и чуть не унёс её в дацан? А кто стрелял в лебедей? А кто схватил Андрейку за шиворот? Кто чуть не забрал из колхоза хлеб, овец, деньги, заработанные бабушкой Бутид? Всё хромой Бадма.
— Слушай, дружочек, — проговорил дядя Куку и положил руку на плечо Андрейке, — мне тоже жалко расставаться с твоим лебедем. Но ничего не поде-лаешь. Ему надо летать, а ты его закрыл. Он без этого жить не может. Ему нужны небо и вода. А ты хочешь его лишить свободы. Ты вот подумай хорошенько: если бы тебя оставили в больнице — помнишь, когда ты сломал себе ногу, — оставили бы тебя и кормили, чем только ты захочешь, и любили, и жалели… Но вот беда: нога у тебя уже зажила, а врач не хочет тебя отпустить. Говорит, чтобы ты навсегда оставался в больнице. И ты больше не мог бы попасть в школу и не приехал бы сюда, в степь. А как без тебя жили бы твои отец и мать? И бабушка Долсон? А что сказали бы Нянька и Рыжик? Ты об этом подумал?
По правде говоря, Андрейка обо всём этом не подумал. Он сразу вспомнил, как не хотел оставаться в больнице, как скучал там, как ничего не хотел есть. Нет, он ни за что не хотел бы остаться в больнице!
— Ты подумай, подумай, степнячок, — продолжал дядя Куку. — Ведь лебедь-то к нам с тобой попал, как в больницу. Мы его с тобой вылечили, а отпускать вроде бы и не желаем. Хорошо ли это?
И вот тут Андрейка окончательно понял, что это и в самом деле нехорошо. Он поднял к дяде Куку лицо, посмотрел на лохматые смешные брови и рассмеялся.