Поездом к океану

Светлая Марина

Устав сопротивляться, Юбер, в конце концов, встал и прошлепал босыми ногами к своему чемодану. На дне его — фляжка с виски. Шотландским, хорошим — подарок Риво. Несколько глотков, и ему станет легче. Должно стать легче, иначе он окна побьет в этой проклятой комнатке, выделенной ему в казармах. Дури в голове хватит. Может быть, хоть этак удастся приглушить бурлящую в нем зловонную, раскаленную жижу, имя которой отчаяние.

А наутро он снова торчал у капитана Мальзьё, который от слова к слову все сильнее мрачнел, но это был не повод прекращать говорить. Потому Юбер нависал над его столом и вполне спокойно, уверенно и,

пожалуй, даже беспечно продолжал «делиться планами», что, конечно, требовало некоторого содействия со стороны коменданта.

— Все, что мне от вас требуется, — это два десятка обученных людей и транспорт, — деловито разъяснял Юбер. — Я хочу добраться до деревни, в которой ее похитили…

— Вы так уверены, что де Брольи именно похищена, а не убита? — сердито буркнул Мальзьё.

— Покуда нет тела, я не вижу никакого смысла утверждать обратного, — пожал он плечами. — Она ведь как сквозь землю провалилась. Я хочу осмотреть деревню и плантации. Поговорить с людьми. Эти ваши… которые здесь — они действительно ничего не знают.

— Я же предупреждал вас, что с ними бесполезно разговаривать! Все равно не скажут, даже если…

— Они ничего не знают, Мальзьё, — с нажимом добавил Анри. — Во всяком случае, женщина. Какого черта ваши солдаты вообще ее сюда притащили? Вы видели, что с ней сделали?

— Коммунизм — чума бесполая. Здесь что бабы, что мужики — одинаковы. И одинаково нас ненавидят.

— В этом вопросе просвещать меня нет надобности, — небрежно махнул ладонью Юбер. — Но ее надо бы освободить. Не хватало еще, чтобы рассказывали потом, как содержат вьетнамских женщин во французских тюрьмах. Ее состояние… ужасающее. И это самая мягкая характеристика.

— А мужчины?

— С мужчинами разбирайтесь сами. В большинстве своем любой из них завтра отнимет у нас тесак и пойдет нас резать.

— Да уж… пойдет, — хмуро кивнул капитан. — Хорошо, я отдам распоряжение, чтобы ее вывели из каземата. Что до остального… вы не увидите в том поселении иного, чем видели мои люди в тот же день. Времени прошло до черта! Только зря шеи подставлять.

— Ну кто-то же должен, — пожал плечами Юбер. — У нас здесь война, случается и подставлять.

— Из-за юбки?

— Эта юбка, — Юбер наклонился через стол к Мальзьё и, уверенно блефуя, заявил: — личный друг генерала Риво и один из лучших его специалистов. Да он нам головы отвертит, если мы ничего не узнаем о том, что с ней. Пусть кости, но мы должны вернуть их на родину.

— Да костей я вам любых соберу, каких хотите, — парировал капитан. — Не обязательно ради нее туда лезть. Вы джунглей не знаете!

— Я знаю достаточно, чтобы не дать нам пропасть, — отрезал Анри, не оставляя капитану шансов отмахнуться от его требований. Сейчас, в своем нынешнем положении он мог позволить себе быть значимой единицей в армии. Хотя бы здесь, потому что только здесь он и случился как человек. Бог знает, как к тому отнесся бы папаша Виктор! Да и не все ли равно теперь?

— Черт с вами, — мрачно кивнул Мальзьё. — Может, ребятам и правда пора поразмяться. Дам я вам людей, но много не обещаю. Сами понимаете…

— Понимаю. И лучше, чтобы это было добровольно, капитан.

— Само собой.

На том и порешили.

И вновь потянулись изматывающие его душу и выворачивающие наизнанку все плохое и хорошее в нем часы ожидания. Выдвигаться решили поутру, а Юберу до

этого времени делать ничего не оставалось. Его миссию давно можно было считать оконченной, и возвращение в Париж тормозилось лишь по собственному почину. Он превышал свои полномочия, напропалую манипулировал окружающими и требовал того, на что не имел права. Но именно сейчас Анри сделал бы все что мог и даже сверх того ради одного только знания, что Аньес жива и здорова. Он отдал бы до последнего то, чем владел, и то, чего достиг, он согласился бы улететь не то что в Тхайнгуен, но и в ад прямиком из казармы, если бы тот самый ад выплюнул его сумасшедшую бретонку назад, в жизнь. И никогда не пожалел бы о том — в конце концов, он из тех, кто умеет договориться с чертями.

А она — нет. Слишком упряма.

Но и он упрям не меньше, чтобы думать, будто бы едет за ее костьми.

За ней! За ней.

Уже на следующий день, с рассветом — за ней.

Для приготовлений хватило суток. Отряд собрали небольшой, с Юбером — в двенадцать человек, но все необходимое предоставили, включая оружие, самолет, машины и провиант. Выбираться твердо решили воздухом. Ну его к черту — гнать по основным дорогам Северного Вьетнама, подставляясь под мины и автоматные очереди. А на аэродроме в ближайшей точке к деревне, где похитили Аньес, их ожидали джипы и еще несколько человек для дальнейшего следования. От деревни предполагалось двигать в горы. Разумеется, в том случае, если поиски в округе ничего не дадут. А Юбер был уверен — не дадут. Аньес где-то в горах Вьетбака, потому что все концы всегда сходятся там.

Ребята ему достались крепкие, шумные, определенно «засидевшиеся» в форте, заскучавшие. Мальзьё не солгал, обещая устроить ему тех, кто действительно хочет поразмяться. Сколько из них вернется в форт, Юбер старался не думать. Довольно того, что сейчас они лезут в самое пекло таким малым числом. И было бы глупо отрицать, что он никак не менее безрассуден, чем де Брольи. А может быть, и более. Она-то женщина, несмышленыш. А он точно знал зачем и куда суется.

Удивительно было среди прочих обнаружить знакомое лицо. Фотографа из форта д'Иври, имени которого Юбер так и не вспомнил, пока ему его не представили капралом Кольвеном.

«Точно. Жиль», — подумал он, протягивая руку улыбчивому молодому мужчине, который сейчас не улыбался.

— Вас-то как угораздило? — изображая на лице добродушие, которого вовсе не испытывал, ответил на рукопожатие Анри. — Это не прогулка с фотокамерой, капрал. Я даже не уверен, что вам придется снимать!

— Я понимаю, — живо отозвался Кольвен, щурясь от солнца, в столь ранний час ослепительно яркого, и поправляя козырек кепи. — Я был в той вылазке, вам не сказали?

Юбер замер. Отряд грузился в машины, чтобы отбыть на аэродром. Они с Кольвеном — два дурня — стояли и наблюдали за остальными.

— Могли сказать, а я мог не вспомнить вас, — наконец спокойно ответил он. — Вы потому едете? Как свидетель?

— И это тоже, господин подполковник.

— Расскажете мне дорогой?

— Про Аньес?

— Про все.

— Да, конечно. Но я не думаю, что много смогу… рассказать. Меня попросили помочь разобраться с местными, и я отошел… от нее отошел. Я почти ничего не видел.

Юбер кивнул. Что на это скажешь. По крайней мере, лишние руки, способные держать в руках оружие, ему точно не повредят.